Название: Лихие люди
Персонажи: Гилберт, Эржебет, Франциск, Антонио, Родерих, ОСы мельком.
Жанр: романтика, приключения
Рейтинг: PG-13
Часть 3
читать дальше
***
Гилберт пил. Лицо Эржебет дробилось в каплях вина, кружилось вокруг него. Она танцевала, призывно улыбалась ему, насмешливо смеялась, а затем говорила «Нет». То холодно-высокомерно, то печально и обреченно.
Друзья пытались вытащить Гилберта из пучины отчаяния.
- Хедервари готовятся к свадьбе, - говорил Антонио. – Граф Эдельштайн послал невесте обоз с подарками. Давайте его обчистим! То-то жених оскандалится! Отличная месть.
Гилберт запустил в него бутылкой.
- Зверюга обобрал своих крестьян до нитки, оброк собрал за полгода вперед. Мы можем ограбить его сборщиков податей, а затем вернуть деньги крестьянам, - с улыбкой предлагал Франциск. – Будет шикарная пощечина всей семейке. А ты прославишься, как английский… как же его… Алиса говорила… Робин Гуд!
Гилберт набросился на него с кулаками.
В конце концов, друзья оставили его наедине с бутылками.
Но через неделю в пропахшую вином хижину, где пил Гилберт, едва не снеся дверь, вбежал Антонио.
- Крестьяне… восстание, - сбивчиво выпалил он.
- Проваливай! – рявкнул Гилберт.
- Послушай! Это важно! – Антонио наконец-то справился с дыханием. – Зверюга довел крестьян, они подняли бунт. Вся округа пылает, по деревням шастают банды с вилами и топорами. В трактире рассказывают, что холопы захватили усадьбу Хедервари, Зверюгу вздернули, его семью перебили.
Гилберт протрезвел мгновенно. Вино, заливавшее образ Эржебет, превратилось в кровь.
- Убили? Как убили? – хрипло прошептал он.
Мир опасно закачался.
Из-за спины Антонио выглянул взволнованный Франциск.
- Я слышал, что кого-то из дочек Хедервари оставили в живых, чтобы помучить.
Услышав это, Гилберт растолкал приятелей и вылетел из хижины.
На поляне шайка бурлила: из уст в уста передавали слух о войсках, которые вот-вот должны прибыть для усмирения бунта.
- Нас накроют вместе с деревенскими дурнями!
- Нужно сваливать!
Но Гилберт не обратил внимания не волнение банды, тертые жизнью мужики смогут спастись и без него. Ему было все равно, что будет с шайкой. В голове осталась только мысль об Эржебет.
Гилберт подбежал к своему вороному и обнаружил, что конь уже оседлан. Байльшмидта догнали Франциск и Антонио.
- Ты же не думал, что мы отпустим тебя одного? – Карьедо хлопнул друга по плечу. – Мы спасем сеньориту Эржи вместе.
- Там будет опасно, не стоит вам рисковать из-за меня, - бросил Гилберт. – Это только мое дело.
- Погибнуть, защищая даму, достойная смерть для мужчины, - несмотря на куртуазность, в словах Франциска слышалась серьезность.
- Друзей не бросают, - поддержал его Антонио.
- А ты не подумал, что будет с Кьярой, если ты погибнешь? – спросил Гилберт, он был рад, что приятели не оставили его одного, но в то же время волновался за них.
- Если она узнает, что я вместо того, чтобы помочь другу, спасал свою задницу, то навешает мне люлей, - весело ответил Антонио.
Так они и поехали втроем.
Благодаря сведениям, собранным в трактире ловким Франциском, друзья легко нашли главные силы бунтовщиков: они обосновались в самой большой деревне округи. Холопы, избавившиеся от власти господ и разжившиеся вином из барских погребов, гуляли с отчаянием приговоренных к казни. На въехавшую в деревню троицу никто не обратил внимания. Пьяные крестьяне, шатаясь, бродили по улицам. Две дрались возле сундука с добром, какой-то старик спал в канаве, обнимая свинью.
На площади собралась галдящая толпа, Гилберт подъехал ближе, и сердце пропустило удар: он увидел Эржебет. Она была привязана к позорному столбу, возле которого обычно секли провинившихся крестьян. Ее волосы превратились в спутанный комок, платье, когда-то синее от грязи приобрело серый цвет и напоминало лохмотья нищей. Но она была жива, и больше ничего не имело для Гилберта значения.
Слухи оказались правы: чернь хотела поглумиться над бывшей госпожой. Крестьяне в толпе орали непристойности, швыряли в Эржебет тухлые овощи. Она с достоинством сносила издевательства, гордо выпрямив спину, глядя прямо перед собой. Она даже не вздрогнула, когда в опасной близости от ее головы просвистел камень.
- Свадьбу захотела, сучка?! На наших костях с женихом танцевать будешь?! Мы устроим тебе свадебку, верно, мужики? Мы ничем не хуже графа, вот увидишь! – прокричал рябой парень в толпе и глумливо заржал.
Его смех резко оборвал выстрел. Гилберт заткнул пистолет за пояс и, выхватив саблю, направил коня на толпу. Он яростно рубил направо и налево, могучий вороной топтал людей копытами, сбивал широкой грудью. Франциск и Антонио присоединились к атаману, крестьяне бросили врассыпную. Гилберт остановился возле Эржебет, соскочил с коня и одним взмахом клинка разрезал связывавшие ее путы. Она пошатнулась, едва не упала, но Гилберт успел подхватить ее. Тут какой-то крестьянин попытался ткнуть его вилами. Байльшмидт рубанул его саблей, тем временем сзади к нему подбежал другой с дубинкой. Гилберт попытался развернуться к нему, уже понимая, что не успевает. Вдруг раздался крик: Эржебет набросилась на крестьянина дикой кошкой, пытаясь расцарапать ему лицо. Воспользовавшись моментом, Гилберт обошел занятого девушкой крестьянина сзади и ударил эфесом сабли по затылку.
К ним подскакал Франциск.
- Уходим! Быстро, пока толпа не опомнилась! – крикнул он.
Гилберт подсадил Эржебет на коня и понесся следом за друзьями. Крестьяне погнались за ними, но быстро отстали.
Антонио обернулся, взглянул на деревню и перекрестился.
- Вроде пронесло. Теперь все в порядке, сеньорита, мы вас в обиду не дадим.
Он улыбнулся Эржебет, но она промолчала, ее лицо застыло белой маской. Она мертвой хваткой вцепилась в камзол Гилберта, атаман приобнял ее одной рукой и прижал к себе.
- Все хорошо, - неловко проговорил он.
К вечеру они добрались до одного из убежищ шайки, брошенной хижины лесника. Гилберт провел Эржебет в дом, Франциск и Антонио, проявив удивительную для себя тактичность, остались снаружи.
За всю дорогу Эржебет не проронила ни слова, не реагировала, если к ней обращались. Похоже, она еще не оправилась от потрясения. Но руку Гилберта не выпускала, как ребенок руку матери.
Когда они остались вдвоем, Эржебет спрятала лицо у Гилберта на груди, прильнула к нему всем телом, и он ощутил, что она дрожит. Байльшмидт растерялся, не зная, что делать и говорить. Эржебет потеряла семью, чудом спаслась от позорной смерти, сейчас ей было тяжело. Но умение утешать других никогда не входило в число достоинств Гилберта. Он неумело обнял Эржебет и принялся осторожно поглаживать по спине. Когда-то в детстве у него была птичка, то ли канарейка, то ли цыпленок. Однажды она сломала крыло, Гилберт сам выхаживал ее и нежно гладил перышки, когда она жалобно чирикала. Сейчас Эржебет напоминала ему ту птичку.
Она не рыдала в голос, лишь придушено всхлипывала, словно не в силах была выдавить горе из груди. Гилберт ласково водил руками по ее волосам и приговаривал с удивительной для себя мягкостью: «Ну-ну, маленькая, не плачь».
- Они… отца… матушку, - выдавила Эржебет. – Отца мучили… нас заставили смотреть… Отец был жесток, о да! Видит Бог, я сама его ненавидела! Но все же он не заслуживал такое…
Она подняла на Гилберта покрасневшие, воспаленные глаза.
- Спасибо, - в ее голосе было заключено гораздо больше, чем в этом слове.
Особо не думая, что делает, Гилберт склонился к ее губам. Эржебет ответила на поцелуй.
- Я думала, что больше тебя не увижу, - сказала она, отстранившись.
- Я тоже, - честно ответил Гилберт, и в его словах слышалось то, в чем он не смог признаться – как плохо ему было без нее. – Кто же знал, что все так обернется… Встреча при таких обстоятельствах.
- Это судьба, - серьезно произнесла Эржебет, глядя ему прямо в глаза. – Я больше не хочу разлучаться с тобой.
Она снова прижалась к Гилберту, ее губы нашли его.
- Мне было так страшно, - едва слышно обронила она, - а с тобой я ничего не боюсь.
Этой ночью в огне их любви сгорела вся боль, и зажили раны.
***
Три дня они скрывались в лесу, затем Антонио отправился в разведку. Его не было больше суток, остальные уже начали волноваться, но Карьедо вернулся целым и невредимым.
- Для усмирения крестьян прибыли войска, - сообщил он. – Они проводят зачистку местности, ищут разбежавшихся по лесам бунтовщиков. Солдатами командует…, - Антонио покосился на Эржебет, - граф Эдельштайн.
Гилберт напрягся.
«Тот самый граф?»
Прекрасный принц приехал спасти принцессу, а грязный разбойник должен уйти, он не чета графу.
- Нам нужно бежать, - спокойно, по-деловому сказала Эржебет. – Граф чтит закон, если он вас поймает, то повесит, даже несмотря на то, что вы меня спасли… А может быть и поэтому.
У Гилберта с души камень свалился, от накатившей волны облечения тело на секунду охватила слабость.
«Значит она с нами».
Несмотря на все, что между ними было, он до конца боялся, что Эржебет покинет его. Конечно, он бы не отпустил ее, удержал силой. Это не закончилось бы ни чем хорошим.
- Верно, лучше убраться как можно дальше, пока солдаты не добрались сюда, - сказал Гилберт.
- Мне кажется, лучше переждать в лесу, - возразил Франциск. – Если мы выберемся на дорогу, то наверняка наткнемся на патрули, а здесь сможем надежно спрятаться.
- Не хочу прятаться, - недовольно произнес Гилберт. – Они все равно нас отсюда выкурят. От патрулей мы сможем уйти.
- Я согласен с Францем, - неожиданно поддержал друга Антонио. – Безопаснее будет переждать, сейчас не время для того, чтобы бросаться в драку сломя голову.
Он как бы невзначай взглянул на Эржебет, намекая, что ей будет угрожать опасность: вряд ли солдаты признают в девушке в простом платье, «одолженном» Франциском в одной из деревень, графиню.
Они поспорили еще немного, затем Гилберт все же принял план друзей, в первую очередь потому, что волновался за Эржебет.
Как оказалось – это было неверное решение. На следующий же день лес наполнился стуком копыт и лаем собак. На поляну выбежала свора гончих, длинными мордами напоминающих крыс.
Гилберт выстрелил в них, убил одну собаку, остальные отпрянули.
- Валим! – крикнул он.
Все забрались на лошадей и поскакали в разные стороны, решив, что разделившись, хоть немного запутают погоню. Гилберт и Эржебет гнали коней по лесу, вслед им несся визгливый лай. Топот копыт приближался, над их головами просвистела первая пуля.
- Держи! Вон они!
- Гил, нам не уйти! – заорала Эржебет. – Давай остановимся и сдадимся! У меня есть план!
Гилберт решил довериться ей.
На лесной поляне они остановили лошадей, собаки тут же окружили их плотным кольцом, через минуту подъехали солдаты. Один из них вскинул мушкет.
- Стойте! – зычно приказала Эржебет, расправив плечи и окунув всадников надменным взглядом. – Я графиня Хедервари. Проводите меня к графу Эдельштайну.
- Ага, так мы тебе и поверили, шлюшка, - сказал солдат, держащий мушкет.
Но другой, судя по мундиру, офицер, положил руку на дуло и заставил солдата опустить оружие. Он окинул Эржебет задумчивым взглядом, даже в крестьянском платье в ней можно было не узнать высокородную даму.
- Откуда нам знать, что вы говорите правду? – спросил офицер. – Где доказательства?
- У меня нет доказательства, но подумайте вот о чем: если я настоящая, а вы убьете меня, граф Эдельштайн будет весьма недоволен, - Эржебет позволила себе саркастичную усмешку. – Проводите меня и моего слугу к графу. Если я лгу, он разоблачит меня, и вы сможете меня повесить. Но если я говорю правду… Вас ждет наград, господин офицер.
Похоже, последнее обещание подействовало.
- Хорошо, мы проводим вас к графу, фройляйн, - произнес он и даже слегка поклонился.
Солдаты отозвали собак, окружили Эржебет и Гилберта, и изъяли у них оружие. Байльшмидт с большой неохотой расстался с пистолетом и саблей. Но спрятанный за голенищем сапога нож он сохранить смог. Кавалькада тронулась в путь, ехать пришлось не так далеко, через полдня они прибыли в деревню, где устроил свой штаб граф Эдельштайн.
Офицер проводил Гилберта и Эржебет к большому деревянному дому, который наверняка местный староста добровольно пожертвовал сиятельному графу. Солдат скрылся внутри, чтобы доложить командиру, через минуту вернулся и сообщил:
- Граф ждет вас, проходите.
Гилберт пожал руку Эржебет, говоря: «Если что, я рядом». Она ободряюще улыбнулась. Они вошли в дом, в просторной прихожей их уже жал темноволосый красивый мужчина в очках. Он не нуждался в представлении, дорого камзол, накрахмаленные кружевные рукава и осанка – все выдавало в нем аристократа. Гилберту граф Эдельштайн сразу же не понравился.
«Ишь ты, какой франт!»
- О, Эржебет, это на самом деле вы! – воскликнул граф, едва увидев невесту. – Какое счастье, что вы живы!
Он подошел к ней, взял ее руки в свои. Гилберта передернуло, но он постарался принять отстраненный вид.
- Да, мне чудом удалось спастись, Родерих, - произнесла Эржебет, осторожно высвобождая ладони. – Мой отец, мать, братья и сестра погибли, бунтовщики захватили меня и собирались делать ужасные вещи. Господин Байльшмидт спас меня от разъяренной толпы.
Она кивком указала на Гилберта, Эдельштайн только сейчас обратил на него внимание. Родерих окинул атамана задумчивым взглядом, за стеклами очков его глаза странно блеснули.
- Благодарю вас, я перед вами в неоплатном долгу, - он протянул Гилберту руку, тот не отказал себе в удовольствии пожать чуть сильнее, чем того требовала вежливость.
- Не стоит благодарности, - процедил Байльшмидт.
- Стоит. Вы спасли мою прекрасную невесту, если бы она погибла, мое горе не знало бы границ. Вы заслуживайте щедрой награды, я прикажу своему казначею выдать вам сотню талеров, - произнес Родерих.
Сказав это, он потерял к Гилберту интерес и сосредоточил все внимание на Эржебет.
- Идемте, дорогая, вам нужно отдохнуть. Такой страшный удар, я понимаю… Свадьбу придется отложить, но я все же смею надеяться, что вы не передумали. Я так мечтал о нашем будущем…
Эдельштайн взял Эржебет под руку и попытался увести, но она отстранилась и схватила ладонь Гилберта.
- Боюсь, я не могу стать вашей женой, Родерих, - в ее голове прозвучало торжество. – Я – супруга господина Байльшмидта, мы венчаны перед Богом.
Лицо Родериха вытянулось, но к его чести, он быстро взял себя в руки и снова принял невозмутимый вид. Новоявленный муж был изумлен не меньше графа, Гилберт разинул рот, ошарашено уставился на «жену». Она чуть сильнее сжала его руку, и Байльшмидт постарался взять себя в руки.
- Эржебет, вы же помните о нашей помолвке, - сухо произнес Родерих, в стеклах очков сверкнула сталь. – Я прекрасно знаю, что ваш муж, - на этом слове он припустил в голос язвительную нотку, - на самом деле известный бандит. Я могу повесить его, и жениться на вас, как на законной вдове.
- И всю оставшуюся жизнь прожить с женщиной, которая вас ненавидит, - закончила Эржебет.
Гилберт не понимал, что зачем злить графа, что у нее за план. Он подобрался, готовый к броску: если он убьет Эдельштайна, у них будет шанс сбежать. Совсем крохотный шанс.
- Родерих, давайте говорить без обиняков: у меня к вам предложение, - сказала Эржебет. – Мы оба знаем, что вам на самом деле нужна не я, а земли Хедервари. Я готова предоставить вам их. Теперь я единственная наследница. Допустим, убитая горем, я уйду в монастырь и решу отдать мои владения достойному человеку, который сможет о них позаботиться. Например, моему бывшему жениху.
Она хитро улыбнулась. Теперь Гилберт все понял.
«Черт, ты затеяла опасную игру, детка».
- Я предлагаю составить акт о передаче прямо сейчас, я поставлю свою подпись, а затем мы уедем, и вы больше никогда меня не увидите. Так каждый получит то, что хочет, и мы обойдемся без насилия.
Родерих задумался, он поправил очки, сложил руки и побарабанил пальцами по манжету, словно играл на клавесине.
- Хорошо, я согласен, - наконец, произнес он. – Пройдемте в соседнюю комнату, обсудим детали.
- Я пойду с вами, - с нажимом произнес Гилберт.
- Нет, не надо, все будет в порядке, - возразила Эржебет.
Они с Родерихом ушли, оставив Байльшмидт в прихожей. Несколько минут он стоял, затем принялся расхаживать из угла в угол, как зверь в клетке.
«Они там вдвоем, он может вырубить ее, а затем натравить солдат на меня. Не надо было отпускать ее!»
Минута тянулась за минутой, но вот скрипнула дверь, и Родерих галантно попустил Эржебет вперед. Она тут же подошла к Гилберту, по ее лицу он понял, что все уладилось. Родерих загадочно улыбнулся уголками губ.
- С вами приятно иметь дело, Эржебет, - Эдельштайн скользнул взглядом по паре. – Наверное, я должен пожелать вам счастья.
Они покинули деревню, их никто не задерживал.
- Твой план был рисковым, - заметил Байльшмидт недовольно. – Этот тип мог нас прикончить сразу после того, как ты подпишешь бумаги. Я бы на его месте так и сделал.
Эржебет хихикнула.
- Как хорошо, что ты не на его месте. Я знаю Родериха, он слишком дворянин, чтобы пойти на такую подлость. Он дал мне слово, что не будет нас преследовать, и я ему верю.
С минуту они ехали молча, наконец, Гилберт решился заговорить о том, что его волновало.
- Там…, - неуверенно начал он. – Ты сказала, что мы женаты.
Он смутился и мысленно выругался.
Эржебет округлила глаза в притворном изумлении.
- Как?! Вы забрали мою невинность, атаман, а теперь отказывайтесь жениться?! Ах, какой позор!
- Да я… да хоть сейчас в церковь! – выпалил одуревший от счастья Гилберт. – У меня есть знакомый священник, тот еще пьяница, за бутылку он кого хочешь, обвенчает.
Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он, нахмурившись, пристально посмотрел на Эржебет.
- Ты понимаешь, что тебя ждет, если ты свяжешь со мной жизнь? Никаких балов, дорогих яств и платьев. Наша жизнь будет полна опасностей.
- Именно о такой жизни я всегда и мечтала, - заверила его Эржебет.
- Эй, голубки, вы ничего не забыли?! – раздался вдруг веселый голос.
Гилберт и Эржебет одновременно обернулись: их нагоняли Франциск и Антонио.
- Думали сбежать без нас? – осведомился Бонфуа. – Ай-ай, как нехорошо.
- Никуда вам от нас не деться! – заявил Карьедо.
- Я точно вас когда-нибудь убью! – посулил Гилберт, потрясая кулаком.
- Прекрасная мадмуазель, пожалуйста, защитите нас от этого изверга! – с притворным испугом пролепетали друзья в один голос.
Эржебет заливисто рассмеялась.
Вчетвером они поехали навстречу садящемуся солнцу.