Раздача слонов

[Morriganilive]

Итак, я сегодня Дед Мороз, ну или добрая фея. В общем вот обещанные подарки. Я старалась, надеюсь вам понравится)

Для  Турбозомби

впервые пишу согнифик, поэтому ооочень сильно не уверена, что получилось именно то, что тебе хотелось. Все-таки ассоциации с песней у всех разные - у меня вот такие вышли. И на пейринг мей!Венгрия\фем!Пруссия

читать

Её глаза чернее неба зимою,
А руки тонки, словно ласточки крылья,
И голос звонкий как стекло ледяное,
Она идет и не касается пыли.

В полумраке спальни глаза Юльхен казались совсем темными, сочно-багровыми, как выдержанное вино. А кожа наоборот - очень светлой, почти прозрачной. Даниэль откровенно любовался ею, прослеживая взглядом скрытые за простыней изгибы сильного тела.
- Никак не можешь отвести глаз от моего Великолепия? – у Юльхен был очень приятный голос, грудной, чуть хрипловатый и бархатистый. – О да, я тебя понимаю, ведь я прекрасна, как греческая богиня.
- И столь же надменна, - обронил Венгрия и, осторожно взяв в руку прядь ее белоснежных локонов, пропустил отливающие серебром волосы сквозь пальцы.
- Вот так всегда, мог бы, между прочим, сказать комплимент, - надулась Пруссия. – Хреновый из тебя кавалер, Дан, совсем не умеешь ценить мою Великую красоту. Уйду я от тебя… к Францу!
- …И он сбежит от твоего Величества через пару дней, - спокойно изрек Даниэль.
В ответ Юльхен звонко расхохоталась.

Я мчался бешено по мерзлой дороге:
Шварцкольм уж близко, свечи в Кирхе сверкают.
Но снова мельница, стою на пороге,
В моей душе надежда в миг умирает.

Открытая с ноги дверь церкви грохнула о стену. На пороге стояла Юльхен Байльшмидт. Ее белоснежные волосы развивались, словно боевой стяг, рубиновые глаза полыхали адским пламенем. Стуча по полу окованными железом каблуками, она прошла к алтарю.
Читавший брачную клятву священник замолчал, Австрия побледнела и спряталась за спину Венгрии.
- Эта дикарка, - прошипела Ребекка. – Ты же говорил, что расстался с ней, Даниэль? Что это значит?
Хедервари едва удержался от резкого ответа. На самом деле он люто ненавидел все это: церковь, священника, свадьбу и в первую очередь свою невесту. Ведь для него существует лишь одна женщина. Та, что поднимается сейчас по ступеням к алтарю, чеканя шаг. Но кого интересуют его чувства, когда в дело вступают политические интересы? Даниэль набрал в грудь побольше воздуха и сурово напомнил себе, что так надо, что союз с Австрией необходим.
- Юльхен, - Венгрия шагнул к Пруссии навстречу, стараясь, чтобы его голос звучал спокойной и уверено. – Прошу, не устраивай сцен… Я же тебе все объяснил… Это нужно для моей страны и…
Пруссия ударила его по лицу наотмашь. У нее была не по-женски тяжелая рука.
- Сукин сын, - выплюнула она и, резко развернувшись, зашагала прочь. Прямая спина, гордо поднятая голова… Но Даниэль успел заметить бисеринки слез, блеснувшие в уголках алых глаз.

Магистр смеялся, она рыдала,
И той же ночью ее не стало,
На омута илистом дне уснула,
И лед обратился ей в одеяло...

Венгрия отчаянно рванулся, но Брагинский держал крепко, из его медвежьей хватки невозможно было ускользнуть.
- Ты ничем не сможешь ей помочь, смирись! – с нажимом произнес Россия.
- Даниэль, хватит, она заслужила это, - донесся до него, словно из другого мира, голос Австрии.
Ему было плевать на их уговоры. Важно было лишь одно: его любимую женщину собирались казнить.
- Юльхен! – заорал он, что есть сил.
Пруссия стояла возле стены, ее прекрасные белоснежные локоны потемнели от грязи, по форме растекались кровавые пятна. Но она оставалась все такой же величественной и гордой. И нахально усмехалась стоящим перед ней солдатам и странам-союзникам.
- Прусское государство, являющееся источником милитаризма и реакции в Германии, больше не существует, - монотонно зачитал приговор Англия и зычным голосом крикнул расстрельной команде. - Готовсь! Целься! Огонь!
В этот момент Юльхен взглянула Даниэлю прямо в глаза и ее злобный оскал превратился вдруг в ласковую улыбку. Она что-то сказала, из-за громов выстрела он не смог расслышать, но все прочел по губам.
«Я люблю тебя».
И прежде, чем жадные пули вонзились в тело, он успел прокричать ответ.
Ее длинные волосы взметнулись сломанными крыльями, и Пруссия медленно-медленно опустилась в объятья мертвенно-белого
снега.
На дворе стоял март 1947 года.



Для  Princess Esther
Об этих персонажах пишу впервые, надеюсь получилось хоть немного похоже на то, что тебе хотелось.

читать

День, когда он впервые встретил ее, навсегда врезался Англии в память. Ее кудри сверкали на солнце, словно расплавленное золото, а голубые глаза казались ярче небесной лазури. Кёркленд застыл, как завороженный, не в силах отвести взгляд.
- Оу, так ты и есть та новая страна, что появилась за проливом, - Франция одарила его обворожительной улыбкой. – Меня зовут Марианна, а тебя?
- Ар… Артур, - заикаясь, пробормотал Англия и ощутил, как щеки заливает краска.
- Ах, ты такой милый! – всплеснула руками девушка. – Можно я буду называть тебя Арти?
И она попыталась его обнять. Такого Кёркленд уже вынести не мог: он побагровел до корней волос и припустил наутек…
***
- Что это? – скептически выгнула изящную бровь Марианна.
- Разве не видно? Букет, - проворчал Артур. После долгих наблюдений за парами, он пришел к выводу, что девушкам нужно дарить цветы. Но странное дело, мадмуазель Бонфуа не выказывала особой радости по поводу презента.
- Фи, какой же это букет? Убери этот жалкий веник! – надула губки Франция, брезгливо взмахнув рукой.
- Да это лучшие розы из моей оранжереи! – мгновенно вспылил Артур. – Я так старался, выбирал…
От обиды даже захотелось заплакать.
- Ну, раз он тебе не нужен…, - Кёркленд не закончил фразу и размахнулся, собираясь швырнуть ни в чем не повинные цветы в грязь. Но Марианна успела перехватить его руку.
- Ты старался? – ее голос прозвучал неожиданно серьезно. – Тогда я принимаю его. Спасибо…
И она нежно чмокнула Артура в щеку. Он ошарашено уставился на нее, а Франция в ответ игриво улыбнулась.
- Но на будущее, mon cher Арти, запомни - я люблю лилии…
***
- Марианна, полетели со мной! – запальчиво выкрикнула Артур, стискивая тонкое запястье Франции. – Чертов Крауц и его войска уже близко. Тебе нельзя здесь оставаться…
Марианна покачала головой и осторожно высвободила руку.
- Это моя земля. И я пройду вместе с ней через все уготованные нам испытания, - в глубых глазах сверкнула сталь. Точное такое же выражение Артур видел давным-давно, когда во времена Столетней войны Франция стояла перед ним с мечом в руках. И он знал, что когда она так смотрит, ее уже не переубедить, но он не мог не попытаться.
- Марианна, полетели со мной, пожалуйста, - прошептал он, уже без стеснения обнимая ее хрупкие плечи. – Если с тобой что-то случиться, я же…
Франция не дала ему договорить: она страстно поцеловала его в губы, а затем резко оттолкнула.
- Лети один, mon amour Арти…
***
На французской Ривьере так хорошо: мягкий бриз, солоноватый запах моря… Под тихий шепот волн забывается кровавая история, полная боли и войн. Артур бы никогда в этом не признался, но здесь ему нравится даже больше, чем на родном побережье.
- Арти, - вдруг окликнула его сидящая рядом Марианна. – А ты помнишь день, когда мы впервые встретились?
- Да… и знаешь, я тогда подумал, что твои волосы самое прекрасное, что я видел в жизни, - Кёркленд едва заметно улыбнулся и нежно пригладил золотистые пряди. – Они похожи на солнце…
Марианна вдруг тихо рассмеялась.
- Странно, но в тот день я подумала то же самое о твоих волосах…


Приключения Рамы для  mig-70

читать

Матильда задумчиво изучала записку, которую кто-то анонимно подбросил ей под дверь. На клочке бумаги красивым подчерком было выведено: «Хочу фото Бисмарка в душе. Плачу пятьсот рейхсмарок». Внушительная сумма соблазнительно маячила перед разведчицей, обещая новые платья, косметику, украшения и прочие радости жизни. Но вот только ее добыча была сопряжена с серьезным риском. Снимать Бисмарка, это тебе не наивного Мессера в разных позах фоткать. Тут придется постараться. А уже если Матильда попадется на горячем… Она живо вспомнила знаменитую плетку папы Вальтера и нервно сглотнула. Но все же пятьсот рейхсмарок…
Но все-таки жадность взяла верх над чувством самосохранения. К тому же представился удобный случай: Бисмарк начал регулярно тренироваться на пару с Тигром, а подловить его в душевой спортзала было не в пример проще, чем в ванной квартиры. Поэтому Матильда смело пошла «на дело».
Хоронясь за кустами, бравая разведчица пробиралась к задней стене душевой, где было небольшое окошечко. И вдруг ощутила, что ей в спину упирается что-то, подозрительно напоминающее дуло пистолета.
- Ты куда это собралась? – прозвучал над ухом суровый голос Пантеры.
- Я-то? – попыталась прикинуться валенком Матильда. – Да так просто. Гуляю.
- В кустах? – пистолет еще больнее уперся в спину.
- А ты сама, что тут забыла, Грета? – перешла в наступление Рама. По тому, как дуло едва заметно дрогнуло, она поняла, что выбрала правильную тактику.
- Я на дежурстве, - огрызнулась Пантера.
- Да нуууу? – саркастично протянула Матильда. – Интересное у тебя дежурство в кустах возле душевой.
- Э… это не то, что ты подумала! – мгновенно взвилась Гретхен. Пистолет исчез, Рама смогла развернуться и заглянуть в раскрасневшееся лицо танка. – Я… Я просто слежу, чтобы командира не беспокоили!
- Конечно, конечно, - елейным тоном произнесла Матильда, понимающе улыбаясь. – Ты просто следишь, чтобы всякие там извращенки не мешали герру Виттману принимать душ.
- Да, да, - усилено закивала Пантера, приобретая цвет советского знамени.
- Тогда у меня есть для тебя кое-что… Чтобы тебе не было так скучно в карауле, - невинно улыбнулась Рама и протянула Гретхен фото.
Оказалось, что запасы румянца Пантеры просто неисчерпаемы, Матильда даже на секунду заволновалась, что у бедной Гретхен потечет носом кровь. И ведь было от чего – на фото красовался Тигр. Раме, как истинному мастеру своего дела, удалось подловить момент, когда измотанный работой Генрих уснул на кипе бумаг в своем кабинете. На взгляд Матильды фото получилось отличным, а реакция Пантеры ее только убедила: девушка застыла, чуть приоткрыв рот и во все глаза таращась на карточку, даром что слюнки не пускала.
«Проблема устранена», - мысленно усмехнулась Рама и, оставив Гретхен наедине с ее эротическими тигрофантазиями, продолжила пробираться к цели.
Достигнув заветного окна, Матильда подтянулась и заглянула в комнату. Ей здорово повезло: Бисмарк как раз вышел из душа и даже не успел завернуться в полотенце.
«Огогогооо, папа мой конструктор, вот так калибр! - мысленно присвистнула Рама. – Не зря он им гордится… Пожалуй, сохраню пару фоток для себя, на те случаи, когда будет грустно и одиноко…»
Матильда защелкала фотоаппаратом, предусмотрительно выключив вспышку. Но, не смотря на все предосторожности, ее все-таки заметили.
- Шпион! – гаркнул Бисмарк, резко разворачиваясь к окну. Тигр, только что вышедший из душевой кабины, мгновенное схватил пистолет и ломанулся на улицу. Вот только, стараясь поймать вражеского лазутчика, он совершенно забыл надеть форму. Так и выбежал в чем мать родила.
Шум вывел из оцепенения все еще пялившуюся на фотку Пантеру. Девушка увидела Генриха и его внушающее трепет орудие.
- К… Командир! – простонала она и рухнула, как подкошенное дерево.
Виттман, позабыв про шпиона, бросился на помощь подчиненной. Из душевой слышался трехэтажный мат Бисмарка, который никак не мог попасть ногой в штаны.
Под весь этот шум и гам Раме кое-как удалось сбежать…
***
Поздно вечером в баре к сидящей за стойкой Матильде подошла женщина в черном плаще и шляпе. Но как бы она не маскировалась, Рама все равно заметила рыжие волосы, чуть-чуть выглядывавшие из-под шляпы.
- Принесла? – отрывисто спросила дама.
- Деньги вперед, - отчеканила Матильда. – Семьсот рейхсмарок!
- Мы же договаривались на пятьсот! – возмутилась незнакомка.
- Инфляция…
- Вымогательство!
- Ну, если тебе не нужны фото…
- Нужны, - и дама, скрипя зубами, выложила на стол пачку купюр и, забрав покупку, поспешила прочь.
- Вкус у вас что надо, мисс Митчелл, - прошептала Матильда ей в след. – Эх, какой калибр, какой калибр...

Для  Хачи
Прости, получилось не совсем то, что в заявке. В английских сказках я не очень разбираюсь и решила не ступать на их зыбкую почву. Плюс меня развезло и в результате получился большой текст с попыткой найти обоснуй к паре Артур\Наташа. Надеюсь тебе хоть немного понравится это многобукффф

читать

В этом городе постоянно лил дождь. Сперва Беларусь это раздражало, но теперь даже радовало. Ведь он помогал скрыть слезы. Всегда можно сказать: «Я не плачу. Это просто дождь».
Наталья вместе с Иваном и Ольгой приехала на конференцию в Лондон два дня назад. А сегодня Арловская сбежала из отеля, где они остановились. Вылетела без зонта и плаща под ливень, и теперь стояла, запрокинув голову, позволяя ледяным струям стекать по лицу. И плакала.
Казалось бы, все было как обычно: брат в очередной раз резко потребовал, чтобы она перестала ему надоедать. Ничего нового – она уже привыкла. Но почему-то именно сегодня это задело ее особо сильно. Так сильно, что она больше не смогла находиться с ним в одной комнате. И теперь мокла под дождем. Одна одинешенька.
«Надоедать».
Слово пронзило сердце раскаленной иглой. Разве он не видит, как она его любит? Разве не понимает, что она на все ради него готова? С радостью пожертвует жизнью и перебьет всех его врагов? Почему он так упорно отталкивает ее? Плюет на ее преданность?
- Арловская? – прорвался сквозь шум дождя чей-то голос. – Нет, ну точно Арловская!
Наталья повернулась на звук и увидела Англию, стоящего под большим черным зонтом рядом с ней.
- Какого хрена ты торчишь под дождем?! – грубовато спросил Артур.
С минуту Беларусь просто молча смотрела на него, смысл вопроса доходил с трудом.
- Не твое собачье дело, - наконец огрызнулась она.
- Нет уж, пока ты и твои чокнутые родственнички официальные гости Лондона это мое дело, - с нажимом произнес Кёркленд и подошел ближе так, что его зонт мог защищать от дождя и Наталью.
- Не смей называть брата чокнутым! – мгновенно взвилась Беларусь.
Она попыталась ударить державшую зонт руку, но Англия, ловко перехватив ее запястье, пытливо заглянул Наталье в глаза.
- Эй, Арловская, ты что, плачешь? – изумленно и как-то даже смущенно спросил он.
- Это все дождь! – выкрикнула Беларусь. Слишком поспешно и громко.
Артур ничего не сказал, просто продолжал сжимать ее руку и всматриваться в мокрое лицо. Пронзительные ярко-зеленые глаза, казалось, видят ее насквозь. Наталье стало не по себе.
- Тебе не стоит тут стоять, - наконец нарушил молчание Англия. – Простудишься ведь, и потом опять скажут, что Кёркленд такой-сякой, уморил гостей, скотина британская. Идем.
С этими словами он решительно зашагал по улице, практически силой потащив Беларусь за собой.
- Пусти, бровастый. Я же сказала, это не твое дело! – Арловская попыталась вырвать руку, но Кёркленд держал крепко и только ускорил шаг…
Квартира Англии оказалась небольшой и на удивление уютной. В воздухе приятно пахло деревом, старыми книгами и еще чем-то сладковатым.
Артур усадил Наталью в кресло возле камина и укутал в теплый клетчатый плед. Она вяло возражала, но скорее для порядка. Беларуси была непривычна такая забота, но, в чем она ни за что бы не призналась вслух, приятна. Мысль о том, что кто-то, пусть даже всего лишь Кёркленд, о ней волнуется, грела душу.
Англия на несколько минут ушел, а затем вернулся с двумя дымящимися чашками чая. Одну он буквально впихнул Наталье в руки.
- Выпей, согрейся, - неловко проворчал Артур, присаживаясь в кресло напротив нее. – Это Эрл Грей. Лучший сорт.
А затем межу ними повисла тишина. Наталья сосредоточенно рассматривала, как всплывают в янтарной жидкости чаинки. В голове было пусто, сердце грызла тупая, ноющая боль. Арловская сейчас самой себе казалась вялой тряпичной куклой.
- У меня тоже есть старший брат, - вдруг ни с того ни с сего произнес Кёркленд. – Даже два. Правда, Уэльс еще ничего, спокойный, а вот Скотт настоящая зараза. Прибыл бы его, честно слово. Мы с детства деремся…
- К чему ты мне все это говоришь? - хмуро взглянула на него исподлобья Беларусь.
- Да просто так, - неопределенно пожал плечами Артур, и снова Наталья ощутила, как ее лицо пытливо изучают глаза цвета молодой травы. – Просто ты выглядишь такой потерянной…
- Мне не нужна твоя жалость! – резко бросила Арловская.
- Это не жалость, - фыркнул Кёркленд.
- Тогда почему ты мне помог? Только не рассказывай сказочки об английском гостеприимстве. Не поверю.
- Просто захотелось, вот и помог. К тому же ты похожа…, - он вдруг оборвал фразу и неспешно пригубил чай, явно не собираясь продолжать.
- На кого похожа? – не удержалась от вопроса Беларусь.
Кёркленд промолчал, и Наталья уже думала, что он не ответит, но он все же заговорил.
- На Алису, - обронил Артур и добавил тихо-тихо. – Поэтому я не мог смотреть, как ты стоишь под дождем…
Наталья смутно помнила книгу «Алиса в стране чудес», она вообще не слишком интересовалась «буржуйской» литературой. Но теперь ей стало любопытно.
- И чем же я так на нее похожа?
Артур отвел взгляд, нервно покрутил в руках пустую чашку.
- Просто похожа и все!
- Хоть расскажи мне об этой своей Алисе, - не отставала Наталья. Она сама не могла понять, почему так уперлась. Возможно, потому что впервые какой-то мужчина, кроме раздражавшего ее Ториса проявил к ней интерес.
- Как будто ты не читала книгу, - пожал плечами Кёркленд.
- Не читала.
Глаза Англии стали размером с два чайных блюдца.
- Не читала «Алису в стране чудес»?! – едва не заорал он.
Беларусь покачала головой.
- Только мультик смотрела… Давно.
С минуту Англия сосредоточено рассматривал свою чашку, а затем вдруг поднялся и куда-то ушел. Скоро он вернулся с толстой старой книгой, с переплета которой на Наталью смотрела девочка в синем платье и белом переднике и загадочно улыбающийся кот. Артур уселся в кресло и решительно открыл книгу.
- Начнем знакомство с английской классической литературой, - откашлявшись объявил он. - Урок первый. Великая книга Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес».
И Кёркленд начал читать, очень старательно, медленно, с выражением. Арловская ошарашено таращилась на него, не понимая, какого черта он вообще все это делает. Сначала привел ее к себе в дом, теперь читает какую-то детскую книжку. Только вот детскую ли? Постепенно Беларусь почувствовала, что история захватила ее. Хрипловатый, размеренный голос Артура сливался с шумом дождя за окном, странно успокаивал…
Однако через час Наталья все же начала клевать носом.
- Все, пора спать, - заявил заметивший это Англия и закрыл книгу. – Пойдем, я провожу тебя в комнату для гостей…
И в этот момент Наталья поняла, что ноющая боль в сердце куда-то исчезла, а образ брата больше терзает ее.
«Это что и есть знаменитая английская магия?»
- Эй, Артур, - окликнула она Кёркленда, впервые назвав его по имени. – Спасибо…
Может быть, во всем была виновата игра света и тени, но ей показалось, что щеки Англии покраснели.
- Не за что, - пробормотал он.
***
Через неделю Беларусь прилетела в Лондон. Одна.
Как только Англия открыл дверь, она тут же без всяких предисловий сунула ему в руку банку меда.
- Липовый. К чаю, - отрывисто произнесла Наталья, а когда Артур недоуменно захлопал глазами, добавила. – В благодарность за помощь.
- Спасибо, - Кёркленд неуверенно взглянула на банку, а затем, спохватившись, отстранился, чтобы пропустить Наталью в квартиру. – Проходи. Попьем чаю…
Она секунду поколебалась и вдруг спросила очень тихо и робко.
- А ты дочитаешь мне книгу? Мы ведь тогда остановились на самом интересном месте…

Для  Майор Дегтерёв
Получилось наверное не совсем про Богдана, а скорее про Украину. Плюс, раз нам почти ничего не известно о юности Хмельницкого, я позволила себе пофантазировать.

читать

Тяжелые, налитые золотом колосья величаво падали под ударами сверкающих серпов. Юноши и девушки жали рожь, работая слажено и уверенно, их движения казались каким-то особым танцем или даже ритуальным действом. Священное таинство... Кто-то затянул песню, остальные подхватили. Звонкие молодые голоса разносились над полем, растворяясь в жарком мареве полдня.
Украина остановилась и, утерев пот со лба, обвела крестьян задумчивым взглядом. Она любила наблюдать, как трудятся ее люди, как под их умелыми руками земля цветет и плодоносит. Ее земля…
Вдруг вдалеке послышался цокот копыт и вскоре на пыльной дороге, огибавшей поле с одной стороны, показались всадники. Пестрые, шитые золотом камзолы, сабли в изукрашенных драгоценностями ножнах, сверкающая на солнце сбруя породистых скакунов – благородные шляхтичи выехали на прогулку во всем великолепии. И впереди всех гарцевал на гнедом рысаке сам Феликс Лукашевич.
С гиканьем и свистом поляки поскакали прямо на жнецов, те бросились врассыпную. Тяжелые конские копыта топтали собранный урожай, превращали полные жизни зерна в труху и смешивали с дорожной пылью. Кое-кто из шляхтичей предложил «поохотиться» и принялся гоняться по полю за крестьянами, смеясь и улюлюкая.
Украина наблюдала за этим буйством, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу. Ее душила бессильная злоба, но она понимала, что ничего не может сделать – когда шляхта развлекается, холопы должны молчать. И Ольге оставалось лишь с болью смотреть, как глупые барские сынки ради забавы уничтожают урожай, в который ее люди вложили столько труда и сил.
- О, Оленька, - издевательски протянул Польша, заметив ее. – Отличный сегодня денек, правда? В самый раз для прогулки. Хочешь покататься с нами?
- Да что же вы творите, ироды! – вдруг выкрикнул один из жнецов, совсем еще молодой парень. Замахнувшись серпом, он бросился к Лукашевичу. Тот злорадно ухмыльнулся и потянулся за саблей…
Украина успела перехватить парня прежде, чем он добрался до Феликса.
- Богдан, ты куда лезешь, дурной, - зашипела она ему в ухо. – Он же тебя на лоскутки покромсает.
- Но матушка Украина, они же… да как же, - забормотал названый Богданом, пытаясь вырваться. Но Ольга держала крепко, пусть она и была женщиной, но еще и страной – а страна была сильнее любого своего жителя.
- Тот-то же… Знай свое место, холоп! – глумливо рассмеялся Феликс и, стегнув коня, поскакал дальше по полю. Его приятели, которым видимо уже наскучило развлечение, потянулись следом. Только когда они отъехали достаточно далеко, Ольга отпустила Богдана. Он выругался и утер рукавом выступившие на глазах слезы ярости.
- Чертовы ляхи, - пробормотал он и взглянул на Ольгу то ли с мольбой, то ли с надеждой. - Матушка Украина, доколе же нам это терпеть?! Надо сбросить ярмо поганых ляхов! Ты должна стать свободной!
- Свободной…, - словно эхо повторила Ольга.
- Да, свободной! – с жаром выкрикнул Богдан. – Чтобы никакие скоты не смели топтать нашу землю! Мы завоюем себе свободу и поганый Лукашевич еще пожалеет, что смеялся над тобой, матушка!
***
Ее земля истерзана войной. Выжженные дотла поля вместо воды орошает кровь ее людей…
Богдан Хмельницкий, постаревший и осунувшийся, уже мало похож на того пылкого парубка, который рвался драться с буйными шляхтичами. Он обнимает Ольгу, прячет лицо у нее на груди и она слышит его тихий всхлип.
- Прости меня, Украинушка, прости, матушка, - шепчет он.
Ольга ласково гладит его поседевшие волосы. Она слишком мудра, чтобы винить его.
- Эх, Богдан, Богдан, не о такой свободе я мечтала, - тихо говорит она.

Для  Dark wise wizard
У меня родилась одна идея, я не удержалась и решила ее воплотить. В результате вышла вот такая комедия)

читать

Нараку бережно уложил Кагоме на футон и, чуть отстранившись, окинул ее задумчивым взглядом. Похитить ее оказалось неожиданно просто: достаточно было пустить слух об объявившейся в округе сильной жрице, и один глупый цепной пес тут же покинул новую хозяйку, чтобы вернуться к старой. А монах с охотницей вообще не были для Нараку помехой.
Он довольно улыбнулся и, поддавшись внезапному порыву, погладил пушистые локоны Кагоме. Такие мягкие… Нет, она ведь была нужна ему только для поиска осколков. Конечно же, только ради осколков. И ему плевать на нежный овал лица, на шелковистую кожу… Нараку резко отдернул руку и нахмурился.
«Сосредоточься. Ты должен ее соблазнить и заставить служить себе».
Он снова коснулся головы Кагоме, но на сей раз с определенной целью. Нараку проник в сознание девушки, осторожно, шаг за шагом исследуя ее мысли. Она была, как он уже догадался, чужой в его мире, и чтобы обольстить ее обычные методы не годились. Нужно было понять, как мужчины ухаживают на ее родине, чего Кагоме от них ожидала, ее тайные фантазии и сокровенные мечты – все, все. Нараку ведь был мастером в игре с человеческим эмоциями, первоклассным кукловодом, вместо ниточек использующим чужие желания…
После длительных поисков в сознании Кагоме, он, как ему показалось, наконец-то нащупал то, что нужно. Но обряд ухаживания выглядел весьма странно: пара сидела за столом с незнакомыми Нараку яствами. Особо его внимание привлекла бутылка, почему-то стоящая в ведре со льдом. Видимо это был некий символ – как распитие саке во время свадебной церемонии. Также Нараку заметил, что в фантазиях Кагоме часто мелькают букеты цветов и понял, что на ее родине их принято дарить женщинам.
- Это будет непросто, - хмыкнул Нараку и стал раздумывать, где бы достать все необходимые для ритуала ухаживания предметы.
***
- Выглядишь, как полный идиот, - едко прокомментировала Кагура.
- Не припоминаю, чтобы спрашивал твое мнение, - сухо бросил Нараку. – Ты выполнила задание, принесла все, за чем я тебя послал, а теперь проваливай.
- Нет уж, - нагло ухмыльнулась Повелительница Ветра. – Мне любопытно, что ты собрался делать в таком глупом виде.
Мысленно Нараку вздохнул, в очередной раз проклиная мерзкий характер своего порождения. И в кого она такая получилась? Неужели в него?
Следовало бы наказать Кагуру за дерзость, но сейчас ему было не до того: он старательно удерживал в руках поднос. На нем стояло все, что Нараку выудил из фантазий Кагоме: ваза с фруктами, тарелка со сладостями под названием пирожные (чтобы они получились похоже, пришлось применить чуток магии), букет хризантем, и самое главное – ведро со льдом и бутылкой. Она называлась мудреным словом «шампанское», Нараку предположил, что это алкоголь и налил в бутыль обычное саке, рассудив, что гораздо важнее содержания внешний вид, который в точности повторял картинку из мыслей Кагоме.
Сам Нараку облачился в положенный по обряду наряд, вызвавший у Кагуры бурный приступ веселья. Он назывался «костюм»: штаны, странного кроя хаори, косоде и необычный кусок ткани, который следовало носить на шее – галстук. Чтобы завязать эту штуку, Нараку потребовалось напрячь весь его недюжинный ум.
«Чертова девка, надеюсь, ты стоишь этого», - мысленно проворчал Нараку.
Он гордо прошествовал с подносом мимо Кагуры, стараясь не обращать внимания на ее насмешливую улыбку. У двери, ведущей в покои, где он разместил Кагоме, полудемон остановился.
- Открой, - хмуро приказал он Повелительнице Ветра.
- Сию секунду, - оскаблилась она, изображая подобострастный поклон.
Нараку сделал себе пометку на будущее: «Поручить Кагуре самую грязную и унизительную работу» и вошел в комнату.
Красноглазая демоница закрыла за ним дверь, тут же прильнув к ней ухом и сосредоточенно ловя каждый звук. Как назло, дерево было слишком плотным, и она не могла разобрать слова, а лишь тон. Вот голос Кагоме – сначала гневный, затем удивленный. Вот едва различимый вкрадчивый баритон Нараку. Потом вдруг наступила тишина. А затем в комнате раздался звон, грохот и крики. Кагура тут же отскочила от двери, успев расслышать только «И шампанское свое засунь себе знаешь куда?!»
Затем все опять стихло, через пару минут дверь отворилась и в коридор вышел Нараку.
Выглядел он просто потрясающе. По длинным волосам стекало саке, к пиджаку прилип расплющенный персик, на брюках – следы от сладостей. И завершающий картину яркий штрих – торчащий за ухом цветок.
Едва взглянув на него, Кагура тут же разразилась истеричным хохотом.
- И что же тебя так насмешило? – очень тихим и опасно спокойным голосом осведомился Нараку.
- Ничего, - сдавлено пискнула Повелительница Ветра, едва подавив новый приступ веселья. Она прикрыла личико веером, но полудемон отлично видел, как задорно блестят красные глаза. Он принял самый что ни на есть отрешенный вид и прошел мимо Кагуры к своим покоям.
«Интересно, и что же я сделал не так?» - подумал он, вспоминая, как Кагоме метко швырялась в него фруктами…
***
А отведенных ей покоях Кагоме Хигураши пребывала в смешанных чувствах. Сначала попытка проклятого врага за ней ухаживать вызвала лишь ярость, и девушка оторвалась как следует, перебив всю посуду и познакомив Нараку со всеми известными ей ругательствами. Но теперь Кагоме немного отошла и вдруг поняла, что темно-синий костюм был полудемону очень даже к лицу. А еще длинные струящиеся по плечам волосы… Хигураши почувствовала, как заалели щеки. А в голове закралась мысль, что может не стоило все-таки переворачивать поднос и выбрасывать цветы?

Для Anna&Kit2000
Вам два драбблика на двоих)

читать

В розарии шикарного особняка трое прекрасных юношей пили чай из изящных фарфоровых чашек – идиллическая картина, если бы не одно «но»… Вернее даже два.
- Отдай сейчас же! – кричала Сунако. – Это мое пирожное!
- Бывало - ваше, стало – наше, - показал ей язык Кёхэй.
Они уже минут пять нарезали круги вокруг стола: Накахара пыталась отобрать заветную сладость, но блондин ловко уворачивался.
- Хватит вам уже, - тяжко вздохнул Юки, которого порядочно утомил весь шум-гам.
- Сунако-тян, возьми другое пирожное, тут их еще много, - предложил Такенага.
- Не хочу другое! – плаксиво заявила девушка. – Хочу это! С розочкой и клубникой.
- Съешь розочку с моего пирожного, принцесса, - тоном заправского хоста проворковал Ранмару и добавил с придыханием. – А еще можешь слизнуть крем с моих губ…
Но Сунако, как обычно, проигнорировала его донжуанскую ауру и бросилась за Кёхэем, который предпринял стратегическое отступление к кустам роз.
- Отдай!
- Не отдам!
Сунако все-таки удалось завалить неуловимого парня, но он продолжал брыкаться, подняв руку с пирожным над головой и не давая Накахаре к нему подобраться. На земле вскоре образовалась настоящая куча мала, заветное пирожное выскользнуло из рук Кёхэя и шлепнулось на траву, а сам он каким-то образом перекатился и оказался над Сунако…
- Что ты делаешь с моей дочерью, похотливая скотина! – вдруг заорали ближайшие кусты зычным басом.
Мгновение - и над развалившейся в траве парочкой нависла медведеподобная фигура господина Накахары.
- Прочь от нее свои грязные лапы! – взвыл папа Сунако и, схватив Кёхэя за плечи, попытался оттащить от своей драгоценной дочурки. Блондин же то ли по инерции, то ли из природного упрямства вцепился в девушку мертвой хваткой.
Сунако брыкалась, Кёхэй орал, чтобы от него убрали психа, господин Накахара играл в «вытяни блондинистую репку». Вдруг он резко разжал руки, Такани чуть толкнуло вперед и… Со смачным чмоканьем его губы накрыли губы Сунако.
Над садом повисла звенящая тишина. Волосы господина Накахары встали дыбом, Такенага, Ранмару и Юки побледнели. Сама Сунако застыла, как истукан, с широко раскрытыми глазами. А Кёхэй вдруг хитро прищурился и, запустив пальцы в шелковистые локоны девушки, углубил поцелуй. У господина Накахары начался нервный тик. У трех парней отвисли челюсти. Сунако же продолжала разыгрывать роль статуи…
Страстный поцелуй длился не меньше минуты, затем Кёхэй все-таки отстранился и, приобняв Сунако за плечи, одарил ее родителя победоносной улыбкой.
- Вот видите, какие у нас с Сунако-тян близкие отношения, папа, - заявил Такани, с особым ударение на слое «папа».
- Ну, все, он труп, - прошептал Юки. – Предлагаю прятаться в бомбоубежище.
Господин Накахара побагровел, испустил низкий звериный рык…
- Вааа, сияющее создание! – вдруг сдавлено прошептала Сунако, и в следующее мгновение в воздух ударил такой фонтан крови из носа, какой привычные ко всему жители особняка еще не видели.

И бонус о Мио
Близился итоговый тест за полугодие и все ученики академии не на шутку волновались. Положение только ухудшили слухи о том, что в этом году задания будут очень сложными.
- Ребята, а давайте попробуем выкрасть ответы на тест, - заговорческим шепотом предложил Рикка.
Сперва к его идее отнеслись весьма скептически, но затем напуганные грозящими им тройками одноклассники все-таки согласились.
И вот группа диверсантов во главе с бравым Риккой прокралась к учительской. Каким-то образом с ними увязался и Мио, хотя никто точно не мог сказать, почему они решили взять его с собой. Может просто никто не заметил, что он пошел следом. Его решили оставить на стреме, пока остальные ребята будут добывать заветные ответы на тест.
И вот Мио стоял у двери учительской с мечтательным видом обозревая пространство, когда на горизонте показалась преподавательница математики. Суровая дама, Юри Савара, бывшая грозой всей школы и одним взглядом из-под блестящих очков вызывавшая у учеников нервную дрожь. Поравнявшись с Мио, она смерила его подозрительным взглядом.
- А что это Вы делаете возле учительской? – хмуро осведомилась она.
Но Мио не растерялся.
- Я жду Вас, Савара-сан! Я хотел бы прочесть вам стихи! – выпалил он и, не дав даме вставить ни слова, вдохновенно начал. – Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!
Учительница застыла, как завороженная. Мио читал на русском, и Савара-сан не понимала ни строчки, но его проникновенный тон буквально очаровал ее.
Мио прочел Пушкина, затем Лермонтова. Учительница стояла перед юношей, забыв обо всем на свете и улыбаясь. А тут следовало сказать, что улыбку грозной Савары-сан еще никто не видел.
Тем временем Рикка и команда осторожно выбрались из учительской, но преподавательница их даже не заметила, потому что как раз в этот момент Мио принялся декламировать лермонтовского «Демона»…
И вот настал день Х – день написания теста. Ученики класса Мио и не думали к нему готовится, собираясь воспользоваться с таким трудом добытыми ответами. Вот только их ждало жестокое разочарование: задания в тесте были совершенно другие. То ли кто-то из учителей узнал о похищении ответов, то ли еще что, но факт оставался фактом – списать не получилось. В итоге только Мио из всего класса написал тест на 100 баллов.
- Как тебе это удалооооось? – допытывался у него раздосадованный Рикка.
- Я готовился, - спокойно пояснил вечно сонный юноша и невозмутимо добавил. – К тому же Савара-сан была столь любезна, что согласилась подтянуть меня по математике…