Атака титанов на Москву

Еду вчера домой с работы в электричке. Рядом сидит мужик, типичный такой мужик быдловатого вида: черная кожанка, бритый, на вид лет сорок. И смотрит на айфоне Титанов. Я сначала не поверила, потом глянула еще раз - точно Титаны, и Эрен на экране распинается да сверкает голазоньками.
Вот что значит - мода на Титанов

@темы: Это Москва, детка!, Гиганты: кровь-кишки-потрошки!, жизнь

---

О литературе в школе

Преподавание литературы в школе - весьма спорная тема. Какие книги изучать? Какие исключить? На мой взгляд, нужно в корне менять сам метод преподавания предмета. Литература - не математика или русский, ее нельзя зубрить, ее нельзя логически осмыслить. Это область чувств, эмоций, тот предмет, который может способствовать не интеллектуальному, а духовному развитию учеников. И, будем честными, в большинстве школ литература преподается отвратно, навсегда отбивая у людей желание читать классиков, а иногда и желание читать вообще. Я помню, что более менее нормальная преподавательница у меня была только в 10-11 классе, она позволяла ученикам высказывать на уроках свое мнение, а не тупо повторять учебник - это уже большой плюс. Но все равно по большей части на занятиях говорила я одна. Потому что мою любовь к книгам не смогли уничтожить предыдущие 9 лет в школе. Но вот у других учеников - вполне смогли. А жаль, ведь классика, если читать ее не из-под палки, а по собственному желанию - прекрасна. Помню, как я недавно прочитала "Идиота" по собственному почину - это было великолепно, интересно, дало богатую пищу для размышлений. А большинство "Идиота" читать не будет, потому что Достоевский осначертел за время учебы.

Далее привожу стыренный список книг, которые школьники предлагают исключить. Курсив - мои едкие комментарии.

28.09.2013 в 19:14

Пишет  Виксар:

28.09.2013 в 19:02

Пишет  З. ГорынычЪ:

мде

27.09.2013 в 20:32

Пишет  Garderica:

Школьники о литературе...
«Ладно Ахматова, но Цветаева-то, простите, на фига?»

Пока эксперты ломают голову над списком 100 лучших книг для школьников, был сделан опрос 600 старшеклассников и студентов и составлен рейтинг самых нелюбимых писателей из школьной программы.

1. Л.Н.Толстого - 81 голос
«Давайте уберем уже «Войну и мир» — все равно ее в школьном возрасте почти никто до конца не дочитывает. Девочки не любят читать описание баталий, а мальчикам скучны все эти светские интриги».

«Я бы с удовольствием исключил из школьной программы Л.Н.Толстого и всех писателей, ему подобных. Ведь это надо додуматься: сесть и написать тысячи страниц ради собственного удовольствия и неудовольствия миллионов школьников наших дней».

«Исключить Толстого, ибо он туп и скудоумен».

«Я бы хотел исключить из списка Льва Николаевича Толстого, потому что я не прочитал его роман «Война и мир», а он очень важен в сдаче ЕГЭ по русскому языку для аргументации сочинения. Не было бы романа, не было бы проблемы».

«Исключать надо Льва Толстого с романом «Война и мир». Его шовинистские взгляды серьезно настораживают. Роман просто пропитан пренебрежением к женщинам. Причем самое печальное то, что Толстой выставляет это в праведном свете: мол, такой вот я патриархальный зануда, но такова жизнь, и судьба женская определена».

«Можно исключить Льва Николаевича Толстого, потому что он больно умный был: и кто что подумал знал, и кто плохой, и кто хороший, и как во всех ситуациях поступать следует. А детям самим думать нужно, а не мысли его многопредложенческие ловить».

Лично я прочитала Войну и мир полностью, чем горжусь. Но Толстого не люблю: я не согласна с его философией и патриархальными взглядами. Но лично я бы все равно не голосовала за удаление Толстого из школьной программы. Его нужно прочесть, осмыслить. Но школьников нужно мотивировать его читать. И мотивировать не ЕГЭ, а чем-то более тонким. Чтобы они сами хотели прочесть.

2. Ф.М.Достоевский — 74 голоса
«Как бы это неправильно ни было, но я бы исключила Достоевского. Я считаю, что его произведения слишком тяжелые. Человек должен сам дойти до него».

«Давайте уберем Достоевского, а то десятиклассники с тоской в глазах начинают шляться по подворотням и дворцам-колодцам, то ли в поисках старушек, то ли еще чего…»

«Исключить Достоевского. Мнение, конечно, субъективное, но Достоевский переливает из пустого в порожнее тяжеловесные рефлексии и воспевает слабость. Слабость какая-то деструктивная, отдает застоявшимся болотом».

«Надо исключить муторного Достоевского, потому что он непонятный мне шизофреник».

«Я бы исключила Достоевского, потому что он депрессивный, маниакальный и совершенно жуткий. Когда ты подросток, и так все хреново вокруг, а Достоевский в школьной программе отравляет жизнь просто невероятно».

Достоевский - очень тяжелый, любит читать мораль.Но темы он ставит интересные и сложные, он стоит прочтения.

3. А.И.Солженицын — 50 голосов
«Голосую за исключение Солженицына — это писатель-ремесленник, а не художник».

«Нытик, нудно, неинтересно. Будто просит, чтобы его пожалели».

«Исключить предлагаю Солженицына. Не представляет ни литературной, ни художественной ценности. Вредно читать столько лжи, особенно изложенной столь топорным языком».

«Солженицын — так себе писатель, ценный только своим опытом, но современные сводки новостей, к счастью, предоставляют нам более актуальную информацию о репрессиях в этой стране».

Не читала и не собираюсь. Не люблю нытиков, которые плачутся о своей тяжелой судьбе в лагерях. Это нам так часто повторяют, что уже ничего кроме раздражения не вызывает.

4. М.А.Шолохов — 43 голоса
«Надо исключить этого, как его, ну, страшного такого, «Тихий Дон» написал. Нет, я против него ничего не имею. Просто оставьте мне большие, объемные книжки на пенсию. Если я о них вспомню, то, может, прочитаю-таки».

«Читать Шолохова невозможно».

«Шолохова стоит исключить. Не помню, чтобы его хоть кто-то осилил, казаки — это не русские, нам про них читать неинтересно».

«Убрать Шолохова, поскольку мне искренне кажется, что его произведения не имеют художественной ценности, а его Нобелевскую премию стоило отдать Булгакову».

«Прежде всего надо исключить Шолохова, во-первых потому, что не факт, что он сам писал свои произведения, а во-вторых, его проза мне менее всего нравилась из всего списка школьной программы».

«Предлагаю исключить Шолохова, потому что «Тихий Дон» — нагло содранный роман «Война и мир», только с другими героями и советским колоритом».

Не осилила Тихий дон. Язык очень сложный, к тому же тема мне не близка и не понравились некоторые ммм... натуралистические моменты.

5. А.С.Пушкин — 33 голоса
«Предлагаю исключить Пушкина, на мой взгляд, его влияние на литературу сильно переоценили».

«Не надо никого исключать — кроме Пушкина, и того на пару лет, не больше, а то засиделся».

«За 11 лет обучения Пушкин всех задолбал! Сократить его надо в три раза. После такого интенсивного изучения его книги даже в руки брать не хочется».

«Убрать из программы А.С.Пушкина. Его произведения считаются классикой русской литературы, потому что он писал плохо, а до него — еще хуже».

«Следовало бы исключить Пушкина — и исключительно из уважения к его творческому наследию, поскольку многолетнее бездумное вдалбливание и механическое заучивание ведет только к одному: его никто никогда не читает и не понимает, а единственное чувство, которое он вызывает, — это раздражение, «патамушта многабукоф».

«Убрать из программы Пушкина. Произведения не очень понятны большинству представителей современной молодежи».

Сейчас меня закидают тухлыми яйцами, но я считаю, нужно прекратить вдалбливать в головы школьников, что Пушкин гений и светочь русской поэзии. Все же великим поэтом его назвали некоторые люди, но почему мы все обязаны с ними соглашаться. Я, например, Пушкина не люблю. И у учеников должна быть свобода любить или не любить, а не тупо преклоняться.


6. М.Е.Салтыков-Щедрин — 32 голоса
«Я бы исключила Салтыкова-Щедрина, потому что мне не нравится его фамилия и потому, что ЭТО «сказками» называть нечестно».

«Исключать надо Салтыкова-Щедрина. Проходить его в старших классах — кощунственно».

«Предлагаю исключить Салтыкова-Щедрина. Понимаю, что это сатира, что это нужно, но читать омерзительно, честное слово... Фарш вместо мозгов в голове до сих пор вспоминаю с содроганием!»

«Исключения из школьной программы достоин Салтыков-Щедрин. Какая-то совершенно унылая, нудная, бестолковая хрень, и я до сих пор не могу понять, зачем я читала ее все лето. Мне сказали, что это смешно. Так вот: это ни капли не смешно».

«Можно убрать Салтыкова-Щедрина! Его эти сказки и прочее — ужасная наркомания, ужасно не нравился в школе».

«Салтыков-Щедрин и Мамин-Сибиряк. Я противник двойных фамилий».

Юморок у него действительно то еще. У меня тоже осталось чувство брезгливости от чтения его книг... Возможно в обязательной школьной программе действительно не стоит давать такое.

7. М.Горький — 30 голосов
«Надо исключить Горького, потому что он ДНИЩЕ».

«Горького Максима, мрачный слишком, читается с трудом, снится в кошмарах. До сих пор мурашки от его сцен наказания мальчишек розгами».

«Исключить Максима Горького, так как его произведения плохо понимаются школьниками. Что поймет шестиклассник в «Челкаше»? А в «Песня о Буревестнике»? Для этого нужна хорошая подготовка в области истории, нужно, чтобы он понимал, в каких условиях создавались эти произведения».

«Убрать Горького. Он нечестный. Писал «На дне», кайфуя в Италии. Ну конечно, у него было трудное детство... Но он тоже с усами, так что не жалко».

«Горький непозитивный».

Горького читала мало и как-то не запомнился он мне. Не мой автор.

8. Н.В.Гоголь — 30 голосов
«Я хочу, чтобы исключили Гоголя, потому что у него много ошибок в пунктуации».

«Мертвые души» — это насилие надо мной».

«Убрать Гоголя. Не смешно, не страшно, депрессивно».

«Исключить из программы надо Гоголя, потому что он презирает евреев».

«Гоголя. Слишком специфичная подача. Учителя, покорные планам и стандартам обучения, — смерть для Гоголя. А он не для того помер, чтоб каждый раз повторяться».

«Он мне просто не нравится».

Только недавно слушала в аудиформате Вечера на хуторе... - они чудесны. Оставляют после себя ощущение новогодней сказки. Нельзя такое убирать из программы! К тому же Гоголь действительно смешной.

9. Н.А.Некрасов — 26 голосов
«Надо исключить Некрасова, потому что кому на Руси жить хорошо?»

«Некрасова! Он слишком грубый!»

«Предлагаю исключить Некрасова, так как, на мой взгляд, он был неискренним в своем творчестве: всю жизнь писал о свободах, хотя сам прекрасно чувствовал себя, пользуясь трудом крепостных».

«Н.А.Некрасова надо исключать, потому что за годы обучения в школе я ни разу не смогла написать по нему сочинение, ни классное, ни домашнее. А все потому, что никаких эмоций он у меня не вызывает и вообще противный».

«Исключаем поэму «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова. Вот скажите, она вам нравится? И мне нет».

Не люблю Некрасова, как и всех поэтов и писателей, которые ныли о тяжкой крестьянской доле, но при этом спокойно имели по углам своих крепостных девок и секли крепостных мужиков собственноручно. Лицемеры.

10. И.А.Гончаров — 25 голосов
«Описание бакенбард Захара на три страницы меня не радует».

«Надо исключить Гончарова, «Обломова». Невыносимое и муторное произведение. Пока читала, чуть сама не приклеилась к дивану».

«Хочу, чтоб исключили Гончарова, потому что не люблю читать о себе и своей прокрастинации».

«И.А.Гончарова стоит убрать из школьной программы, в частности роман «Обломов», ибо сей роман оставляет неприятное чувство безысходности».

«Гончарова. Читай не читай, ничего не изменится, как и в течение всего «Обломова».

Очень люблю Гончарова, он читался легко и приятно. Поучительная книга.

Остальные голоса понемногу распределились между самыми разнообразными вариантами.
«Пусть это будет Маяковский. Очень странный поэт, непонятно, почему многие его обожают. Ничего особенного из себя не представляет. Жил с двумя женщинами сразу и писал совсем не в рифму какую-то ерунду».

«Давайте исключим Есенина. Потому что он ванильный — и я боюсь всего, что связано с деревнями».
Вы просто не читали его матерных стихов

«Михаила Афанасьевича Булгакова. Нет сил слышать от девочек, что их любимая книга — «Мастер и Маргарита».
Представьте себе, а я не люблю этот роман.

«Хочу, чтобы исключили Булгакова, потому что он слишком гениален для того, чтобы его читали все подряд глупые школьники».

«Предлагаю исключить Сологуба, потому что он похож на моржа».

«Ладно Ахматова, но Цветаева-то, простите, на фига? Убрать».

«Я бы исключила Бунина, так как некоторые его произведения включают сцены, которые не хотелось бы обсуждать с учителем».
Кхем, а ведь верно говорит. Изучать в школе такие откровенно эротические вещи? У меня глаза на лоб полезли, когда я в десятом классе прочитала в одном из заданных на лето его рассказов подробное описание обнаженной женщины - с обвисшими грудями и треугольником волос сами знаете где. С учителем такое действительно обсуждать как-то... мдэээ....

«Исключить Платонова. Потому что «Котлован» конкретно травмирует психику. Девочка, завывающая в середине книги: «Принесите мне кости матери! Я хочу их!», на мой взгляд, не может служить примером нормальности. И там вся книга такая же».

«Я бы исключила Михаила Юрьевича Лермонтова. Потому что его никто не должен любить, кроме меня, он мой».
Эй, эй, шлюшка, Мишель мой!!!

«Предлагаю отказаться от Фета, потому что он абсолютно незапоминаем. Кто-нибудь хоть раз цитировал вам Фета?»
А ведь точно... я даже ни одной строчки не помню...

«Радищев. Потому что — а зачем?»
Кто-то изучает Радищева? Да вы что? О_О

@темы: литература, на злобу дня

---

Недавно в дневнике у прекрасной  Remy Vent узнала о не менее прекрасном сериале "Живая мишень". Потихоньку смотрю и исхожу сердечками, визгами и носокоровью.



Этот сериал - именно то, чего мне не хватало: драйвовый боевик, с зашкаливающей динамикой и ураганный мордобоем. Главному герою - тонны любви и обожания. Всегда любила таких персонажей, крутых а-ля Брюс Уиллис, невозмутимых в любой, даже самой дерьмовой ситуации, на волосок от гибели умудряющихся шутить. А какая у него хитра улыбочка))
В результате во время просмотра была ситуация как в одном из выпусков Ералаша, если кто его помнит: "Этот как дал ему под дых!" "А он ему хуком, хуком!" "И ногами его ногами!"
Советую сериал тем, кто хочешь отдохнуть за просмотром динамичного, не обремененного излишней философией зрелища - тут есть погони, перестрелки, красивые девушки, тонны оружия и шикарные тачки. А еще - русский спецназ

"От судьбы не убежишь. А от меня тем более"(с) Кристофер Ченс

@темы: кино

---

Ну я как всегда, даже в подростковом сенене найду политоту, радотсно сяду на любимого конька и поскачу.

Фик можно читать как оридж

А шапку мне делать лень))

 

Идеальный император
Хаккуэй восхищалась Коэном. Его железной силой воли. Его умением сплотить и вдохновить людей. Его упорным стремлением к мечте.
Он мечтал объединить весь мир в одну страну, где не будет места войнам, нищете и голоду. Страну, которая расцветет под рукой мудрого и доброго императора. Идеального императора.
Хаккуэй всем сердцем разделяла его мечту.
Именно мечта стала основой их любви, а вовсе не медовые уста или нежные, как персик, ланиты, которые так любили воспевать придворные поэты.
Хаккуэй посвятила жизнь воплощению мечты любимого. Ради Коэна она покорила подземелье и освоила покров джинна. Ради него она вела войска в бой и изучала дипломатические хитрости. Она была верной подругой принца, а затем верной женой императора. Хаккуэй всегда стояла рядом с троном Коэна, давала советы и поддерживала.
Империя Ко ширилась, покоряя все новые и новые страны, где-то действуя подкупом, где-то - хитростью, где-то - грубой силой. Мечта о едином мире была ближе год от года. Но и год от года менялся император.
Коэн старел, его сердце ожесточалось, он все реже прислушивался к советам жены. Хаккуэй долго не замечала, не хотела замечать. Она верила в своего идеального императора.
Но однажды в Бальбаде произошло большое восстание, жестоко подавленное имперскими войсками.

***
Хаккуэй скользнула в кабинет мужа. Лишь ей дозволялось входить в святая-святых императора без стука в любое время.
Коэн сидел за тяжелым дубовым столом, склонившись над документами так низко, что почти касался лицом бумаги. Хаккуэй с болью подумала, что его зрение сильно ухудшилось после пятидесяти лет. Да и седины в волосах прибавилось, почти не видно огненно-рыжих прядей, лишь серый пепел былого огня. Острая тоска по юности охватила императрицу, но она приказала себе не давать волю жалости и грусти: не за этим она пришла к мужу.
- Что случилось, Хаккуэй? – не поднимая головы от бумаг, спросил Коэн, он уже давно отличал легкую поступь жены от любой другой.
Императрица прошла к столу, опустилась в резное деревянное кресло и только тогда заговорила.
- Сегодня утром мои доверенные слуги вернулись из Бальбада. Если помнишь, ты дал мне позволение провести независимое расследование причин недавнего восстания.
- Я может быть и стар, но еще не страдаю провалами в памяти, - несколько сухо произнес Коэн. – Я помню о твоем расследовании. Что же оно дало?
- То, что твои советники врут тебе, государь,- голос Хаккуэй вибрировал от едва сдерживаемого гнева. – Настоящие причины восстания в Бальбаде вовсе не интриги Синдбада и принца Салуджа. Наши сборщики податей обирают людей до нитки, берту много сверх обычного налога и эти деньги кладут себе в карман. Жители Бальбада прозябают в нищете. Это был просто голодный бунт.
Коэн оторвался от бумаг и без тени изумления взглянул на Хаккуэй.
- Я знаю, - спокойно произнес он. – Нечистые на руку чиновники уже наказаны, я заменил их надежными людьми.
Хаккуэй просияла.
- Если ты знаешь правду, то, значит, уже отменил приказ о казни трехсот участников восстания?
Лицо Коэна в неровном свете свечей казалось фарфоровой маской
- Конечно, нет, казнь должны были осуществить сегодня.
От ужаса и шока Хаккуэй на пару минут лишилась дара речи.
- Как? – слабо выдохнула она. – И детей? И женщин?
- Да, всех активных бунтовщиков и их семьи, как было прописано в приказе.
На глаза Хаккуэй навернулись слезы.
- Но, Коэн, они же не виноваты! Они просто просили хлеба! Ты казнишь невинных.
Коэн устало вздохнул, бесстрастная маска спала с его лица, в глазах отразилась застарелая тоска. Он протянул руку и нежно сжал трясущиеся пальцы жены.
- Хаккуэй, ты слишком мягкая. Пойми, не бывает невинных бунтовщиков. Каковы бы ни были причины, они восстали против законной власти – а значит должны быть наказаны. Если мы будем прощать такое, то постепенно избалуем людей, они решат, что им все дозволено. Неужели ты думаешь, что участники бунта после помилования осознают свою ошибку? Нет, они поднимут новое восстание, и тога прольется еще больше крови. Империи нужна твердая рука, иначе она рассыплется, как карточный домик. Большинство людей не понимает нашу с тобой мечту, он видят в нас завоевателей, и поэтому мы должны следить, чтобы они не сбивали с пути других. Пока империя не сольется в единый монолит, любое неповиновение должно жестоко караться.
Он втолковывал ей все это медленно, спокойно, словно объяснял что-то несмышленому ребенку.
- Хаккуэй, ты думаешь, мне приятно отдавать приказы о казни? – с горечью спросил Коэн. – Я не палач, но если люди не хотят сами идти к счастью, я загоню их туда любыми способами.
Хаккуэй слушала его, как завороженная. Часть ее восставала против слов Коэна, но она слишком привыкла ему верить, поверила и сейчас.
И императрица снова верно служила своему идеальному императору, пока беда не пришла к тем, кто был ей особенно дорог.
Племя Кога, доведенное до отчаяния произволом чиновников, перебило имперских сборщиков податей.

***

Хаккуэй стремительно вошла в кабинет мужа.
- Коэн, пожалуйста, отмени приказ о казни людей Кога! – с порога выкрикнула она. – Долдж, Батор… Они мои верные товарищи!
- Твои верные товарищи убили пятерых чиновников, - холодно заметил Коэн. – Они привязали их к лошадям и тащили по степи. Ужасная смерть.
- Эти чиновники унижали их и крали местных девушек, чтобы продать в рабство! – выпалила Хаккуэй. – Племя Кога – самый верный тебе народ, они просто не могли больше терпеть. Вспомни, сколько они сделали для империи! Они присоединились к нам добровольно, я обещала им достойную жизнь и уважение. А что они получили? Чиновники обращались с ними, как со скотом!
- Хаккуэй, мы уже не раз это обсуждали, - слова Коэна тяжело падали на хрупкие плечи императрицы. – Я не могу помиловать их только потому, что они твои любимчики. Закон империи одинаков для всех – они убили чиновников и понесут наказание.
- Идеальное государство нельзя построить на насилии, - убежденно произнесла Хаккуэй. – Милосердие – вот краеугольный камень нашего общего дома.
- Милосердие, гуманизм – женские глупости, - отмел ее возражения Коэн.
- Что ж раз твои заблуждения не могут поколебать слова, тогда у меня нет выбора. Может, хоть это тебя убедит, - с этими словами Хаккуэй вытащили из рукава тонкий стилет.
Крик застыл на губах Коэна, он вскочил с кресла, рванулся к жене… Но опоздал. Хаккуэй точным движением перерезала себе горло от уха до уха.
Император подхватил начавшую падать жену на руки, прижал к себе, не обращая внимания на кровь, заливавшую расшитый золотом наряд. Хаккуэй улыбнулась ему, подняла дрожащую руку, пытаясь коснуться щеки мужа, силилась что-то произнести, но из горла вырвался только булькающий звук. Ее взгляд остекленел, и рука безвольно упала на пол.
Идеальный император всю ночь сидел в своем кабинете, баюкая на руках труп жены. Когда утром его нашли слуги, он полностью поседел.

***
Только через несколько дней после пышных похорон советники осмелились напомнить императору об ожидающих наказания людях племени Кога.
- Полагаю, вы отмените казнь? – осторожно спросил один из них. – В память о ее императорском величестве, ведь она так любила этих дикарей.
И идеальный император Рен Коэн ответил:
- Да, я заменю казнь через отсечение головы четвертованием. В память о ней.

@темы: Маги, фанфик

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Книжный моб от  Remy Vent) Почему бы и нет?

1. Где вы обычно читаете?
Слушаю книги в электричке, изредка читаю дома или на работе

2. Книжная закладка или просто листок бумаги?
Для аудиокниг она не нужна, но для обычных книг предпочитаю использовать календарики

3. Вы можете остановиться во время чтения или вам нужно обязательно дочитать до конца главы?
Предпочитаю все же останавливаться на логически завершенном куске текста

4. Вы едите или пьёте во время чтения?
Нет, это отвлекает

5. Телевизор или музыка во время чтения?
Ничего! Любые посторонние звуки мешают усваивать информацию.

6. По одной книге за раз или сразу несколько?
По одной. Не люблю рассеивать внимание.

7. Книга, которая перевернула ваше сознание/потрясла вас за последние 2 года.
Мое сознание очень сложно перевернуть, я вообще твердолобая и толстокожая. С натяжкой можно сюда отнести мемуары обожаемого мной Бисмарка - они добавили мне политической свихнутости

8. Читать вслух или про себя?
Зачем вслух то читать? О_О

9. Пропускаете ли вы страницы во время чтения?
Никогда - читаю от и до, даже если нудно. Горжусь тем, что не пропустила ни одного абзаца в "Войне и мире"

10. Бережно ли вы читаете книги?
Обычно бережно, ведь их можно потом продать))

11. Вы пишете в книгах?
Конечно нет! Их же потом можно продать. Да и как-то не красиво это.

12. Какую книгу вы перечитывали несколько раз и могли бы с удовольствием перечитать ещё?
Наверное, Властелин Колец Толкина или Барраярский цикл Буджолд. Но вообще книги часто забываются и не вредно их перечитывать

13. Хотели бы вы написать свою собственную книгу и о чём?
Очень хотела бы. Это было бы феменистическое фентези с кучей мордобоя и политики

14. Какие книги вы предпочитаете — бумажные или электронные и почему?
Бумажные, но сейчас полностью перешла на аудио, потому что могу читать только в электричках

15. А может быть, вы слушаете аудиокниги?
Могу, умею, практикую)

16. Легко ли найти нужную книгу в вашей библиотеке или поиски занимают продолжительное время?
Я всегда знаю, что и где у меня стоит. К тому же моя библиотека сейчас не столь уж обширна - всего 5 полок

17. Как вы выбираете новые книги для чтения?
Раньше выбирала по рецензиям в Мире фантастики, но слишком часто мои вкусы не совпадали со вкусом редакторов, поэтому сейчас читаю в основном классику, как фантастическую так и нет. Плюс пользуюсь советами друзей

18. Часто ли вы пользуетесь советами друзей почитать какую-нибудь книгу, обращаете ли внимание на рекламные анонсы новых книг?
Советами друзей пользуюсь охотно, за анонсами слежу, но там, к сожалению, чаще всего рекламируют очередную бабскую фигню

19. Одалживаете ли свои книги знакомым и берёте ли почитать?
Не люблю брать чужие вещи и отдавать кому-то свои, меня коробит уже от одного прикосновения к моим книгам - какое там отдавать!

20. Какие три книги вы возьмёте с собой, если они станут единственными на протяжении одного года.
Библию, мемуары Бисмарка, Хранителей Толкина.

21. Покупаете ли подержанные книги? Отдаёте ли свои в букинист?
Периодически пытаюсь

22. Кому передадите эстафету?
Берите, кто хочет)

@темы: флэшмоб, литература

---

Пятиминутка поэзии

Я не являюсь большим ценителем поэзии. В общем-то я довольно приземленное и быдловатое существо, не разбирающееся в "высокой" литературе. Но есть стихи, которые я люблю. Просто так.
Вот одно из них.

Погляди, бледно-синее небо покрыто звездами,
А холодное солнце еще над водою горит,
И большая дорога на запад ведет облаками
В золотые, как поздняя осень, Сады Гесперид.

Дорогая моя, проходя по пустынной дороге,
Мы, усталые, сядем на камень и сладко вздохнем.
Наши волосы спутает ветер душистый, и ноги
Предзакатное солнце омоет прохладным огнем.

Будут волны шуметь, на песчаную мель набегая,
Разнесется вдали заунывная песнь рыбака...
Это все оттого, что тебя я люблю, дорогая,
Больше теплого ветра и волн, и морского песка.

В этом томном, глухом и торжественном мире -- нас двое.
Больше нет никого. Больше нет ничего. Погляди:
Потемневшее солнце трепещет как сердце живое,
Как живое влюбленное сердце, что бьется в груди.

Г. В. Иванов

@темы: поэзия, литература

---

Начало этой недели было ужасным и все такое, но я не думаю, что кому-то интересно слушать мое нытье по поводу работы. Посему пусть лучше будет флешмоб!)

Вы мне даете названия трех вымышленных книг, к которым я придумываю аннотацию. То же самое я даю вам.

мне от Рикки
Я не очень изобретательна, да
Это называется «смех»
Детективный триллер
На улицах Бостона орудует жестокий маньяк. У всех его жертв полностью вытащены внутренности, а на лицах застыла улыбка. Полиция не в состоянии поймать хитроумного убийцу, прозванного Весельчак, вся надежда на гениального детектива Джека Сноудена. Но сможет ли он медленно спивающийся и деградирующий после гибели жены вернуться к работе и спасти город?

Кровавое представление
Космическая опера
В третьем тысячелетии люди изобрели технологию гипер-двигателя и расселились по всей галактике, основав множество новых государств. Но от века к веку человеческая природа не меняется и вот уже на просторах вселенной сверкают снаряды и сталкиваются армады боевых кораблей. Галактическая империя, Республика Цайн и повстанцы СРВ участвуют в кровавом представлении, имя которому - война.

Номер второй и последний
Спортивная драма
Звезда велосипедного спорта Стен Ли из года в год занимает первые места на соревнованиях, но однажды спортивные боссы предлагаю ему за крупную сумму уступить первенство другому спортсмену. Гордо отказавшегося Ли втягивают в допинг-скандал и поливают грязью. Сможет ли он обелить свое имя до соревнований и все-таки прийти первым?

@темы: флэшмоб

---

Выбравшись из завалов работы заглянула ради интереса на ФБ. Хета повергла меня в шок О_О Гет. Рейтинговый. По Хете. Много гета. *трагическим голосом* Видимо, грядет Апокалипсис.

Все же я всегда признавала с грустью и печалью, что Хета - слешная манга. Все эти сладкие мальчики, лапающие друг друга за зад и захватывающие друг у друга жизненно важные регионы, шутки с намеками. Это канон и против него не попрешь. А тут вдруг столько гета от команды, вау. И еще в этом году много фема. Интересно, откуда такие тенденции? Мне просто любопытно.

@темы: APH

---

Маги

Я дозрела рассказать о том, на что подсела в последние три недели. Это манга «Маги. Лабиринт магии». Кстати, маги – единственное число. Он – маги. Так в этом мире называют особых очень могучих волшебников, которые вершат историю.

Главный герой – Алладин, маги. В начале истории он путешествует вместе со своим джинном Юго и знакомится с молодым парнем Али-Бабой, который мечтает покорить подземелье. Подземелья – некие странные сооружения, которые появляются из ниоткуда и в которых скрыты сокровища и древняя сила. Алладин подружился с Али-Бабой и помог ему покорить подземелье – так начались их приключения.

Думаю, вы уже обратили внимание на имена персонажей. Но спешу уверить – к сказкам 1001 ночи данная манга имеет мало отношения. Из восточных сказок взяты только имена героев, а также восточный антураж. Но и то, государств, похожих по стилю одежды и архитектуры на мусульманский восток в мире манги не так много. Есть Империя Ко – этакая смесь древнего Китая и Кореи. Есть Империя Рем – думаю понятно на что похожая. Есть аналог Египта, а есть государство магов Магноштадт, вообще ни на что не похожее. В общем, мир манги довольно проработанный и разнообразный, что не может ни радовать.

В целом манга представляет собой образец социального сенена (я сама выдумала этот термин, да). Суть в том, что помимо обычных для сенена тем с боями, преодолением себя, становлением юных героев, в манге красной нитью проходит тема создания страны. Поднимаются вопросы общества, государства, ответственности правителя перед народом, рабства и свободы. Вначале манга может выглядеть довольно простенькой, но настоятельно советую потерпеть стандартный сенен первого тома – дальше проблемы будут сложнее. А уж арка Магноштадта просто стала моей любимой – тема расовой дискриминации, толерантности, неравенства людей поставлена здесь очень остро. А я эту тему страсть как люблю. Есть над чем подумать, есть о чем поспорить.

Отдельный плюс манги в том, что в сложных проблемах нет однозначно правых и виноватых. Все правы по-своему. Хотя решение конфликтов может показаться наивным, но не стоит забывать, что перед нами все-таки не сложный политический роман, а манга, сенен. В ней есть и все, что положено сенену: зрелищные бои, превращения, супер-силы и, конечно же, верная дружба.

Аниме пока охватывает не все тома манги, второй сезон выйдет осенью, и мне очень интересно, насколько они зацензурят достаточно жестокие арки с войной и геноцидом.

В целом рекомендую ознакомиться с мангой: это достойный представитель сенена, который позволит задуматься над сложными вопросами, а не только поразвлечься. На фоне монстров жанра Наруто и Блича смотрится вполне достойно.

Пара слов о любимых героях. Моя любимица из всего пестрого набора - чудесная девушка Моржана. Я всегда питала слабость к дамам, которые могут головой прошибать бетонные стены. Она прекрасна! И таскает своего парня на руках. Да нет, она таскает всех мужских персонажей Мор, детка, жги!

Любимый мужской персонаж Синдбад - образец настоящего правителя. Благородный, добрый, сильный и смелый, но в то же время достаточно хитрый и расчетливый, готовый на подлость ради блага страны. Таким и должен быть правитель, что бы там ни говорили тупые няши и романтические идиоты-гуманисты. Ну и вообще Син просто красивый мужчина

Второй любимый мужской персонаж - суровый воин Масрур. Видимо это моя карма - западать на мужиков с покер-фейсом. Тигр подтвердит

А вообще там много замечательных персонажей - можно найти себе по вкусу. В общем как и положено сенену

И немного об ОТПшках. Куда же без них.

1) СинКо - на мой взгляд вполне канон, но почему то пейринг не популярен в фандоме, на него катастрофически мало арта. Печалька Т_Т

Но мне не привыкать шипперить редкие пейринги

2) МасМор - это один из тех редких случаев, когда я шипперю неканон. Просто любовь, обожание, тонны сердечек этой паре. На мой взгляд оба текущих ухажора Мор и Али-Баба, и Хаку - тюфяки и тряпки, она заслуживает большего. А Мас настоящий мужчина

@темы: Маги, рецензии, аниме, Мор, детка, покажи класс!

---

Не могу не поделиться цитатой из Вавилона 5

"То есть я подхожу для этой работы потому что я - параноик и маньяк?"(с)

Вообще симпатичный сериал, мы с мутер смотрим его уже второй месяц. Интересный, местами грустный, местами веселый - в общем ненапряжный, как раз то, что нужно, чтобы скоротать вечерок.

@темы: кино

---

Цикл драбблов по моему новому фандому "Маги. Лабиринт магии". Может быть кто-то из моих ПЧ смотрел и интересуется.
Посвящается  Dark wise wizard , которая уговорила меня почитать мангу

Рейтинг: PG-13
Персонажи: Масрур, Моржана, Али-Баба, Алладин, Ямурайха, Шарркан, Синдбад, Когъёку, Ка Кобун, Джудал
Жанр: юмор, флафф

Все познается в сравнении

- Мой Алладин испепелит твоего Али-Бабу одним щелчком пальцев! – объявила Ямурайха и залилась смехом, который сделал бы честь любой ведьме с клюкой и бородавкой на носу.
- Все волшебники – дохляки! – запальчиво возразил Шарркан. – Мой Али-Баба порубит твоего Алладина на куски!
Масрур перевел взгляд с одного спорщика на другого, затем откусил немалый кусок от бараньей ноги и начал флегматично жевать.
- Все мечники – тупые качки! – разорялась Ямурайха. – Мой Алладин знает множество магических формул! Может использовать сложные заклинания!
- А мой Али-Баба владеет несколькими стилям фехтования! – кричал Шарркан. – И у него могучий джин!
Масрур закончил с барашком, с минуту смотрел на тарелку Ямурайхи, затем подхватил с нее окорок. Волшебница даже не заметила.
- Твой Али-Баба даже не может освоить покров джина! Тупица! А у моего Алладина бесконечный запас магой!
- Зато у моего Али-Бабы стальные мускулы! Твой Алладин – мелочь пузатая, Али положит его на одну ладонь, а другой прихлопнет!
Масрур оставил от окорока только косточки и, уже не задумываясь, стянул с тарелки Шарркана истекающего жиром поросёночка.
- Мой ученик лучше!
- Нет мой лучше!
- Мой!
- Мой!
Масрур закончил обед, аккуратно вытер губы салфеткой и встал из-за стола.
- Моя Моржана вырубит их обоих прежде, чем они призовут магию и джина, - весомо произнес фаналис и с царственным величием удалился.
Ямурайха и Шарркан озадаченно смотрели ему вслед. Желание спорить как-то сразу пропало.

Советник и штанная магия

Советник Ка Кобун заслуженно гордился своим образованием. Он шесть лет изучал различные науки в имперской академии для чиновников и мог объяснить все. Почему идет дождь? Как меняется звездное небо в зависимости от сезона? Как прочитать архитектурный чертеж? Он мог ответить на эти и многие другие вопросы. Он знал арифметику, астрономию, геометрию, историю, экономику и политику. Он даже был знаком с основами магии.
Но недавно появилось нечто, ставящее Ка Кобуна в тупик.
Штаны Оракула Империи Ко Джудала.
Ка Кобун никак не мог понять, на чем они держатся. Не было ни пояса, ни ремня. Штаны просто вздымались буграми вокруг талии Джудала без всякой видимой поддержки. Но такого просто не могло быть!
Мысль о загадочных штанах не давала советнику покоя. Во сне вокруг него плясали черные шаровары, у них появлялась зубастая пасть, и они смеялись над глупым человеком.
Ка Кобун решил, что обязательно должен узнать секрет маги. Ведь как он будет полезен своей принцессе, если не будет готов ответить на любой ее вопрос?
И вот однажды, улучив момент, когда Джудал покинет дворец, Ка Кобун прокрался в его покои. Разгадка должна была быть где-то здесь.
Советник рылся в сундуках, но находил только старые свитки и блестящие безделушки. Не было ни одного предмета гардероба. Ка Кобун открыл очередной ларчик, и его тело пронзила молния.
Когда советник пришел в себя, он увидел прямо перед своим носом босые ноги.
- Очухался, придурок, - прозвучал над головой знакомый насмешливый голос. – Теперь выкладывай, зачем ты влез в мои покои? А потом я подумаю, какой мучительной смертью тебя убить.
Ка Кобун с трудом сел, тело все еще покалывало, а в глазах плясали черные точки. Советник опасливо взглянул на Джудала, отчаянно пытаясь придумать, как бы спасти свою шкуру от разгневанного оракула.
- Ну, что молчим, кого ждем? – растягивая слова, осведомился Джудал. – Дай угадаю: тебя старушка прислала?
- Нет! – тут же запротестовал Ка Кобун. – Моя госпожа тут не при чем. Я просто хотел узнать об этих штанах…
Советник прикусил язык, но было уже поздно.
Брови Джудала взлетели вверх.
- Штанах?
- Да, - Ка Кобун решил, что раз уж начал говорить правду, надо идти до конца. – Ваши штаны, господин оракул, мне не дает покоя вопрос: на чем они держаться? Я не вижу ни пояса, ни пуговиц…
Джудал заливисто рассмеялся.
- Всего-то? И ради этого ты полез в мою комнату? Мог бы просто спросить. Ты такой идиот, что мне даже расхотелось тебя убивать. Лучше я открою тебе великую тайну – мои штаны удерживает особая штанная магия.
Ка Кобун подозрительно взглянул сначала на черные шаровары, затем на хитрющую физиономию Джудала.
- Магия?
- Ага. Я же великий маги, мне не престало подвязывать штаны какими-то там веревками, - с пафосом заявил Джудал. – У меня огромный запас магой, я с легкостью поддерживаю такое простейшее волшебство. Кстати, вся моя одежда создана волшебством.
Ка Кобун скептически прищурился.
- Не веришь? Тогда смотри.
И Джудал щелкнул пальцами.
В то же мгновение штаны с шорохом упали на пол. А через мгновение следом за ними последовала отвисшая челюсть советника. Большими, как блюдца, глазами он таращился на Джудала.
Оракул гордо подбоченился, демонстрируя себя во всей красе. Проследив за взглядом советника, Джудал самодовольно ухмыльнулся.
- Что, завидно? Я – могучий маги! У меня огромный запас магой и огромный… эм… в общем все остальное тоже огромное!
В ответ Ка Кобун проблеял что-то неразборчивое…
Уже несколько дней принцесса Когъёку замечала, что ее советник ходит подавленный и хмурый. Но на все ее вопросы Ка Кобун лишь туманно отвечал, что юной непорочной деве следует заниматься другими вещами. И почему-то, стоило только рядом оказаться Джудалу, советник старался встать между принцессой и маги, будто загораживая ее.

Киска для Моржаны

Моржана любила животных и отлично с ними ладила. Особенно ей нравились кошки. При виде мяукающего пушистого комочка, фаналис мгновенно теряла всю свою суровость и радовалась, как девчонка.
Зная о такой слабости Моржаны, Алладин и Али-Баба как-то раз принесли ей кота. Вернее, матерого котяру со шрамом в полморды и оторванным ухом. Он попытался стащить у обедавших в ресторане друзей кусочек свинины, разъяренный Али-Баба уже собрался покарать вора мечом Амона, но добрая душа Алладин предложил вместо этого отнести кота Моржане.
- Она ведь так любит кисок.
На это Али-Баба нехорошо улыбнулся и кивнул.
И вот теперь счастливая Моржана тискала хвостатого разбойника. Коту такое отношение совершенно не понравилось, он зашипел и выпустил когти.
- Плохая киса, - строго сказала фаналис.
Кот как-то сразу сник и прижал уши.
Алладин, Али-Баба и Масрур наблюдали, как Моржана возиться со зверюшкой и умилялись. Вернее умилялись первые двое, по лицу фаналиса, как всегда, ничего нельзя было прочесть.
- Мор такая милая, - произнес довольный Алладин.
- Она хорошенькая, когда улыбается, - протянул Али-Баба, расплываясь в глуповатой улыбке. – Даже не скажешь, что она одним ударом может размазать тебя по стенке.
Масрур промолчал, внимательно следя, как Моржана гладит кота. Вдруг фаналис сорвался с места, подняв тучу пыли.
- Братик Масрур, ты куда? – но Алладин говорил уже с пустотой, воина и след простыл.
Фаналис вернулся всего через пять минут. В одной руке он держал саблезубого тигра – самого страшного хищника в Синдрии. Тигр выглядел до смерти перепуганным и обалдевшим.
- Моржана, вот тебе киска, - коротко сказал Масрур.
- Мамочка, - пискнул Али-Баба.
Они с Алладином синхронно попятились и побледнели. А Моржана с восхищением уставилась на подарок Масрура: ее глаза засияли от восторга, щеки порозовели. Она протянула руки, и фаналис аккуратно передал ей тигра. Моржана даже не дрогнула под весом тяжелой туши.
Девушка уселась на траву, усадила тигра рядом. Хищник рыкнул и попытался ударить Моржану лапой, но натолкнулся на взгляд Масрура. Мгновение зверь и человек смотрели друг на друга, а затем тигр покорно положил голову Моржане на колени и позволил ей почесать себя за ушком.
Пронырливый кот-воришка под шумок сбежал, радуясь, что легко отделался.
Моржана была счастлива, она гладила мягкую шерсть тигра, слушала его гулкое урчание. Зверь лизал ей руки и старательно прикидывался милой кисой.
Масрур присел рядом с ученицей на корточки, его устремленный на Моржану взгляд едва заметно потеплел, будто расплавилось золото.
- Сколько светлой рух, - прошептал Алладин, уже оправившийся от первого шока.
- Ага, рух тигра радуется, что скоро нас всех сожрет, - проворчал Али-Баба.
- Братик Масрур, можно я тоже поиграю с киской? – попросил Алладин, шагнув к тигру и не обращая внимания на принца Бальбада, который пытался удержать его за косу.
Масрур взглянул на тигра. Тигр завилял хвостом и ткнулся головой в ноги Алладина. Вскоре, видя, что зверь действительно совершенно ручной, Али-Баба осмелел и решился его погладить…
Через час тигр катал трех друзей по саду под надзором Масрура. На морде зверя застыло выражение бесконечного терпения и принятия своей судьбы.
- Но-но! – заорал Али-Баба, дергая тигра за уши.
- Братик Масрур, а можно он будет прыгать через препятствия? – с надеждой спросил Алладин. – Можно? Можно?
Моржана робко взглянула на наставника, стесняясь присоединиться к просьбе маленького маги.
- Прыжок через лавку, - скомандовал Масрур.
Тигр послушно прыгнул. Мысленно он скорбно вздохнул и настроился на постижение дзена.

Милашка

Король Синдбад избороздил вдоль и поперек семь морей, покорил семь подземелий, имел семь тысяч детей по всему свету. Ему казалось, что уже ничто не могло его удивить или сбить с толку. Но принцесса Империи Ко явно собиралась убедить его в обратном.
Когъёку потупила взор и прикрыла губы веером.
- Я понимаю, моя просьба звучит дерзко, и все же… Пожалуйста, позвольте мне еще раз увидеть его!
Она вскинула голову и устремила на Синдбада полный мольбы взгляд.
- Прошу!
- Принцесса, не надо так унижаться, - гнусавил у нее за спиной Ка Кобун, но Когъёку злобно шикнула на него и советник замолчал.
Синдбаду не то, чтобы не нравилась просьба принцессы, она его просто удивляла. Слишком странная и неожиданная. Но с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, разве не сам он недавно решил очаровать эту девушку.
- О, ваша просьба – пустяк, - Синдбад обворожительно улыбнулся, заставляя Когъёку покраснеть. – Я с удовольствием выполню ее, чтобы порадовать вас.
Король Синдрии сжал один из своих артефактов и выкрикнул:
- Зепар!
Едва на месте Синдбада появился пузатый, рогатый малыш, как Когъёку тут же перестала смущаться и восторженно взвизгнула.
- Какой милашка! Как же я хотела его снова увидеть!
Она схватила Зепара и прижала к груди.
- Лапочка! Прелесть! Ути-ути!
«Женщин не понять, сколько не старайся», - философски подумал король, пока его тискали и тянули за пухлые щечки.
Когъёку снова прижала его к груди.
Мягкой, упругой.
Синдбад решил, что все не так уж и плохо – даже из такой глупейшей ситуации можно извлечь пользу.
Зепар зарылся мордашкой в бюст принцессы, расслабился и принялся получать удовольствие.
Ка Кобун с ужасом наблюдал, как король Синдрии беззастенчиво тискает его госпожу. Чем больше он смотрел, тем больше сомневался, что в ту злосчастную ночь в Империи Ко в покоях Синдбада действительно ничего не случилось. Вот совсем-совсем ничего.
- Правда ведь он милашка, Ка Кобун? – спросила Когъёку, поднимая Зепара и показывая его советнику.
- Да, он просто прелесть, - процедил Ка Кобун сквозь зубы.
Он был готов поклясться, что на мгновение на губах джинна промелькнула злорадная усмешка. Но советник моргнул, и на него уже смотрел очаровательный малыш, хлопая золотистыми глазками.

Возвращение милашки

Синдбад прижался к пышной груди куртизанки и счастливо воздохнул.
- Ах, какой милашка! Пусечка! Лапочка! – ворковали столпившиеся вокруг жрицы любви. – Иди ко мне, малыш! Нет, ко мне! Сюда-сюда.
Синдбад блаженно улыбнулся: все-таки «техника Алладина» работала безотказно – девушки не могли устоять перед очаровательным малышом-Зепаром.
Синдбад в покрове джинна перебирался от одной прекрасной дамы к другой, сидел у них на коленках, трогал прекрасные спелые груди, ласкал гладкую атласную кожу…
- АХ ТЫ СТАРЫЙ ХРЕН!
От громового рыка публичный дом сотрясся до основания.
Синдбад обернулся и увидел застывшую на пороге старушку, облаченную в дорогое шелковое одеяние. Глаза бабули метали молнии, две седые букли на голове стояли дыбом, а в руках она сжимала отливавший синевой меч размером в половину своего роста.
- Ко, малышка, ты, главное, не волнуйся, - пролепетал Синдбад.
- Да я само спокойствие! – проревела старушка, потрясая оружием. – Живо превращайся назад, похотливая мартышка, не то я засуну тебе свой меч… да именно туда, куда ты подумал!
За годы совместной жизни Синдбад понял, что если Когъёку в бешенстве – с ней лучше не спорить – не спасут даже все семь джиннов. Поэтому с тяжким вздохом король Синдрии принял свой истинный облик.
На коленях у изумленной куртизанки вместо милого карапуза появился морщинистый старичок с собранными в хвост седыми волосами.
- Продолжим, дамы? – Синдбад попытался обворожительно улыбнуться беззубым ртом.
Но увы, это произвело обратный эффект, чем тридцать лет назад - куртизанки сразу разбежались. Та, у которой король сидел на коленях, поспешила его спихнуть.
- Идем уже домой, горе ты мое, - проворчала Когъёку, хватая мужа за шкирку. – Уже за семьдесят, а все не угомонишься…
И покоритель семи морей поплелся за ней, грустно размышляя о том, что теперь может кадрить девушек только с помощью «техники Алладина».

@темы: Маги, фанфик, Мор, детка, покажи класс!

---

Первый блин собственно. Мне лень делать шапку)

В общем я пыталась передать разные ощущения в драббле, но вышло не очень по моему =_=

Без слов

- Тебе не сбежать, Моржана!

Плетка обжигает кожу, издевательский смех режет по ушам.

- Тебе не сбежать!

Она пытается разорвать цепи, напрягает все силы, но ничего не получается. Мышцы на ногах лопаются, горячая кровь заливает ледяные кандалы, а они сжимаются все теснее, их холод обжигает сильнее огня.

- Тебе не сбежать!

Джамил возвышается над ней. Большой, черный, страшный. Его лицо искажает гримаса садистского удовольствия, влажные карие глаза блестят, с приоткрытых губ срывается возбужденное дыхание. Он бьет ее, еще раз, еще. И хохочет.

- Маленькая, глупенькая Моржана, неужели ты думала, что сила фаналис поможет тебе? Ты слаба! Я - твой господин, тебе не уйти от меня.

По ее щекам градом катятся слезы, чувство собственной беспомощности - гораздо ужаснее боли. Она ничего не может сделать. Ничего. Ее сила фаналис бесполезна

Джамил склоняется к ней близко-близко, его зловонное дыхание касается ее кожи.

- Ну же, моя маленькая Моржана, покажи, как ты любишь своего господина…

Моржана проснулась, захлебываясь криком. Она рывком села на кровати, отбрасывая одеяло. Ее трясло, по телу струился липкий пот, а во рту чувствовался сладко-трупный привкус тошноты. Моржана глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться.

Столько времени уже прошло с тех пор, как она стала свободной. В первые месяцы Моржана почти каждую ночь переживала ужасы рабства, но постепенно темный образ Джмаила таял, его уносили новые впечатления. Теперь у Моржаны были друзья, она ощущала себя свободным человеком, нужным и дорогим другим людям. Однако призраки прошлого таились в глубинах души, изредка выбирались наружу, напоминая, что в мире еще много зла, с которым Моржана должна бороться.

Снова накатили воспоминания: вереница исхудавших, похожих на скелеты людей, рынок, где тебя выставляют голой на всеобщее обозрение, тыкают пальцем, щиплют, смотрят зубы. Как животному.

Моржане часто говорили, что окончательно работорговлю победить невозможно. Но это не значило, что не надо пытаться.

Девушка встала с постели и вышла из своей комнаты. Она знала, что после такого кошмара уже не заснет, и решила немного прогуляться на свежем воздухе. Моржана бесшумной тенью скользнула по коридору и вышла в сад, окруженный галерей с изящными резными колоннами и мраморными лавками. Моржана присела на одну из них.

На небе сияла точно начищенное серебряное блюдо полная луна, алмазами блестели звезды. Здесь, на юге они казались ближе к земле – протяни руку и ухватишь одну.

Ночь дышала покоем, стрекотали насекомые, изредка протяжно вскрикивала птица. Легкий ветерок принес соленый запах моря, коснулся лица Моржаны, высушивая сочащийся старым ужасом пот, унося с собой страхи.

Моржана закрыла глаза, позволяя ночи заполнить ее, становясь единой целой с миром…

Присутствие другого человека она ощутила лишь тогда, когда он подошел к ней совсем близко. Она не испугалась. Кто еще может ходить так бесшумно?

Знакомая аура силы. Едва уловимый мускусный запах. Она узнала бы этого человека всегда.

Моржана медленно открыла глаза и взглянула на Масрура. В полумраке его зрачки отливали золотом, как у леопарда в саванне.

- Ты кричала, - коротко произнес он. – Что случилось?

Любому другому вопрос Масрура показался бы лишенным эмоцией, будто ему было все равно. Но Моржана быстро и легко научилась улавливать оттенки чувств в бесстрастном для всех остальных голосе своего наставника. Сейчас в его тоне она услышала едва заметное беспокойство.

Моржана смущенно потупилась, вспоминая свой постыдный страх.

«Не стоит забывать, что я не одна фаналис здесь. Конечно же, у него такой же тонкий слух, как и у меня. Мой крик для него был как бой набата».

- Прости, я не хотела тебя разбудить, - пробормотала она.

Масрур ничего не ответил и просто опустился рядом с ней на лавку. С минуту они сидели молча, затем он положил широкую ладонь на макушку Моржаны и мягко растрепал ее жесткие рыжие волосы. Убрав руку, он показал на свою грудь, которую сейчас не скрывал начищенный до блеска нагрудник.

- Мои доспехи, - отрывисто произнес Масрур. – Они переплавлены из моих цепей.

Моржана ошарашено уставилась на него.

- Ты тоже был рабом? Но я думала…, - пролепетала она. – Ты никогда не рассказывал. И господин Синдбад говорил… Ты был гладиатором…

- Гладиатор – это особый вид раба, - голос Масрура звучал монотонно, но Моржана видела, как напряглись его плечи, а руки сжались в кулаки. – В Реме гладиаторские бои – любимое развлечение. С десяти лет я убивал людей на потеху публике. Они веселились и хлопали в ладоши, чем более жестком было убийство – тем больше они радовались.

Он на мгновение замолчал и закончил:

- В первые годы после освобождения воспоминания мучили меня. Но теперь все прошло. Когда-нибудь и ты тоже освободишься окончательно. Просто нужно время.

Моржана не знала, что ответить на такое неожиданное откровение, поэтому она просто ненадолго накрыла большой кулак Масрура своей маленькой ладошкой. Она почувствовала, как под ее рукой он расслабился, позволяет воспоминаниям уйти.

Они еще долго сидели в тишине, бок о бок, укутанные теплым облаком покоя. Моржана окунулась в исходящее от наставника ощущение уверенности и силы. Масруру больше не нужно было ничего говорить, достаточно было того, что он рядом. Знание, что есть человек, который пережил то же, что и она, человек, который понимает ее чувства, понимает все самое сокровенное, что не в силах понять даже Алибаба и Алладин. Это знание согревало лучше объятий, лучше тысячи слов.

***

Моржана бесшумной тенью скользнула в галерею. Она сразу заметила грузную фигуру на лавке. Ноздри затрепетали от запаха застарелой боли и страха.

Ни слова не говоря, Моржана села рядом с Масруром. Он не повернул головы в ее сторону, даже не вздрогнул, но какое-то особое чутье подсказало ей, что он рад ее приходу.

Кошмары могли приходить ко всем, даже к могучему воину из клана Фаналис. И тогда ему нужен кто-то, кто может вот так посидеть рядом и поддержать. Без слов.

@темы: фанфик, Мор, детка, покажи класс!

---

К сожалению в один пост не лезет. Поэтому окончание истории будет отдельным постом.

Название: Лихие люди
Персонажи: Гилберт, Эржебет, Франциск, Антонио, Родерих, ОСы мельком.
Жанр: романтика, приключения
Рейтинг: PG-13

Часть 3

***

Гилберт пил. Лицо Эржебет дробилось в каплях вина, кружилось вокруг него. Она танцевала, призывно улыбалась ему, насмешливо смеялась, а затем говорила «Нет». То холодно-высокомерно, то печально и обреченно.

Друзья пытались вытащить Гилберта из пучины отчаяния.

- Хедервари готовятся к свадьбе, - говорил Антонио. – Граф Эдельштайн послал невесте обоз с подарками. Давайте его обчистим! То-то жених оскандалится! Отличная месть.

Гилберт запустил в него бутылкой.

- Зверюга обобрал своих крестьян до нитки, оброк собрал за полгода вперед. Мы можем ограбить его сборщиков податей, а затем вернуть деньги крестьянам, - с улыбкой предлагал Франциск. – Будет шикарная пощечина всей семейке. А ты прославишься, как английский… как же его… Алиса говорила… Робин Гуд!

Гилберт набросился на него с кулаками.

В конце концов, друзья оставили его наедине с бутылками.

Но через неделю в пропахшую вином хижину, где пил Гилберт, едва не снеся дверь, вбежал Антонио.

- Крестьяне… восстание, - сбивчиво выпалил он.

- Проваливай! – рявкнул Гилберт.

- Послушай! Это важно! – Антонио наконец-то справился с дыханием. – Зверюга довел крестьян, они подняли бунт. Вся округа пылает, по деревням шастают банды с вилами и топорами. В трактире рассказывают, что холопы захватили усадьбу Хедервари, Зверюгу вздернули, его семью перебили.

Гилберт протрезвел мгновенно. Вино, заливавшее образ Эржебет, превратилось в кровь.

- Убили? Как убили? – хрипло прошептал он.

Мир опасно закачался.

Из-за спины Антонио выглянул взволнованный Франциск.

- Я слышал, что кого-то из дочек Хедервари оставили в живых, чтобы помучить.

Услышав это, Гилберт растолкал приятелей и вылетел из хижины.

На поляне шайка бурлила: из уст в уста передавали слух о войсках, которые вот-вот должны прибыть для усмирения бунта.

- Нас накроют вместе с деревенскими дурнями!

- Нужно сваливать!

Но Гилберт не обратил внимания не волнение банды, тертые жизнью мужики смогут спастись и без него. Ему было все равно, что будет с шайкой. В голове осталась только мысль об Эржебет.

Гилберт подбежал к своему вороному и обнаружил, что конь уже оседлан. Байльшмидта догнали Франциск и Антонио.

- Ты же не думал, что мы отпустим тебя одного? – Карьедо хлопнул друга по плечу. – Мы спасем сеньориту Эржи вместе.

- Там будет опасно, не стоит вам рисковать из-за меня, - бросил Гилберт. – Это только мое дело.

- Погибнуть, защищая даму, достойная смерть для мужчины, - несмотря на куртуазность, в словах Франциска слышалась серьезность.

- Друзей не бросают, - поддержал его Антонио.

- А ты не подумал, что будет с Кьярой, если ты погибнешь? – спросил Гилберт, он был рад, что приятели не оставили его одного, но в то же время волновался за них.

- Если она узнает, что я вместо того, чтобы помочь другу, спасал свою задницу, то навешает мне люлей, - весело ответил Антонио.

Так они и поехали втроем.

Благодаря сведениям, собранным в трактире ловким Франциском, друзья легко нашли главные силы бунтовщиков: они обосновались в самой большой деревне округи. Холопы, избавившиеся от власти господ и разжившиеся вином из барских погребов, гуляли с отчаянием приговоренных к казни. На въехавшую в деревню троицу никто не обратил внимания. Пьяные крестьяне, шатаясь, бродили по улицам. Две дрались возле сундука с добром, какой-то старик спал в канаве, обнимая свинью.

На площади собралась галдящая толпа, Гилберт подъехал ближе, и сердце пропустило удар: он увидел Эржебет. Она была привязана к позорному столбу, возле которого обычно секли провинившихся крестьян. Ее волосы превратились в спутанный комок, платье, когда-то синее от грязи приобрело серый цвет и напоминало лохмотья нищей. Но она была жива, и больше ничего не имело для Гилберта значения.

Слухи оказались правы: чернь хотела поглумиться над бывшей госпожой. Крестьяне в толпе орали непристойности, швыряли в Эржебет тухлые овощи. Она с достоинством сносила издевательства, гордо выпрямив спину, глядя прямо перед собой. Она даже не вздрогнула, когда в опасной близости от ее головы просвистел камень.

- Свадьбу захотела, сучка?! На наших костях с женихом танцевать будешь?! Мы устроим тебе свадебку, верно, мужики? Мы ничем не хуже графа, вот увидишь! – прокричал рябой парень в толпе и глумливо заржал.

Его смех резко оборвал выстрел. Гилберт заткнул пистолет за пояс и, выхватив саблю, направил коня на толпу. Он яростно рубил направо и налево, могучий вороной топтал людей копытами, сбивал широкой грудью. Франциск и Антонио присоединились к атаману, крестьяне бросили врассыпную. Гилберт остановился возле Эржебет, соскочил с коня и одним взмахом клинка разрезал связывавшие ее путы. Она пошатнулась, едва не упала, но Гилберт успел подхватить ее. Тут какой-то крестьянин попытался ткнуть его вилами. Байльшмидт рубанул его саблей, тем временем сзади к нему подбежал другой с дубинкой. Гилберт попытался развернуться к нему, уже понимая, что не успевает. Вдруг раздался крик: Эржебет набросилась на крестьянина дикой кошкой, пытаясь расцарапать ему лицо. Воспользовавшись моментом, Гилберт обошел занятого девушкой крестьянина сзади и ударил эфесом сабли по затылку.

К ним подскакал Франциск.

- Уходим! Быстро, пока толпа не опомнилась! – крикнул он.

Гилберт подсадил Эржебет на коня и понесся следом за друзьями. Крестьяне погнались за ними, но быстро отстали.

Антонио обернулся, взглянул на деревню и перекрестился.

- Вроде пронесло. Теперь все в порядке, сеньорита, мы вас в обиду не дадим.

Он улыбнулся Эржебет, но она промолчала, ее лицо застыло белой маской. Она мертвой хваткой вцепилась в камзол Гилберта, атаман приобнял ее одной рукой и прижал к себе.

- Все хорошо, - неловко проговорил он.

К вечеру они добрались до одного из убежищ шайки, брошенной хижины лесника. Гилберт провел Эржебет в дом, Франциск и Антонио, проявив удивительную для себя тактичность, остались снаружи.

За всю дорогу Эржебет не проронила ни слова, не реагировала, если к ней обращались. Похоже, она еще не оправилась от потрясения. Но руку Гилберта не выпускала, как ребенок руку матери.

Когда они остались вдвоем, Эржебет спрятала лицо у Гилберта на груди, прильнула к нему всем телом, и он ощутил, что она дрожит. Байльшмидт растерялся, не зная, что делать и говорить. Эржебет потеряла семью, чудом спаслась от позорной смерти, сейчас ей было тяжело. Но умение утешать других никогда не входило в число достоинств Гилберта. Он неумело обнял Эржебет и принялся осторожно поглаживать по спине. Когда-то в детстве у него была птичка, то ли канарейка, то ли цыпленок. Однажды она сломала крыло, Гилберт сам выхаживал ее и нежно гладил перышки, когда она жалобно чирикала. Сейчас Эржебет напоминала ему ту птичку.

Она не рыдала в голос, лишь придушено всхлипывала, словно не в силах была выдавить горе из груди. Гилберт ласково водил руками по ее волосам и приговаривал с удивительной для себя мягкостью: «Ну-ну, маленькая, не плачь».

- Они… отца… матушку, - выдавила Эржебет. – Отца мучили… нас заставили смотреть… Отец был жесток, о да! Видит Бог, я сама его ненавидела! Но все же он не заслуживал такое…

Она подняла на Гилберта покрасневшие, воспаленные глаза.

- Спасибо, - в ее голосе было заключено гораздо больше, чем в этом слове.

Особо не думая, что делает, Гилберт склонился к ее губам. Эржебет ответила на поцелуй.

- Я думала, что больше тебя не увижу, - сказала она, отстранившись.

- Я тоже, - честно ответил Гилберт, и в его словах слышалось то, в чем он не смог признаться – как плохо ему было без нее. – Кто же знал, что все так обернется… Встреча при таких обстоятельствах.

- Это судьба, - серьезно произнесла Эржебет, глядя ему прямо в глаза. – Я больше не хочу разлучаться с тобой.

Она снова прижалась к Гилберту, ее губы нашли его.

- Мне было так страшно, - едва слышно обронила она, - а с тобой я ничего не боюсь.

Этой ночью в огне их любви сгорела вся боль, и зажили раны.

***

Три дня они скрывались в лесу, затем Антонио отправился в разведку. Его не было больше суток, остальные уже начали волноваться, но Карьедо вернулся целым и невредимым.

- Для усмирения крестьян прибыли войска, - сообщил он. – Они проводят зачистку местности, ищут разбежавшихся по лесам бунтовщиков. Солдатами командует…, - Антонио покосился на Эржебет, - граф Эдельштайн.

Гилберт напрягся.

«Тот самый граф?»

Прекрасный принц приехал спасти принцессу, а грязный разбойник должен уйти, он не чета графу.

- Нам нужно бежать, - спокойно, по-деловому сказала Эржебет. – Граф чтит закон, если он вас поймает, то повесит, даже несмотря на то, что вы меня спасли… А может быть и поэтому.

У Гилберта с души камень свалился, от накатившей волны облечения тело на секунду охватила слабость.

«Значит она с нами».

Несмотря на все, что между ними было, он до конца боялся, что Эржебет покинет его. Конечно, он бы не отпустил ее, удержал силой. Это не закончилось бы ни чем хорошим.

- Верно, лучше убраться как можно дальше, пока солдаты не добрались сюда, - сказал Гилберт.

- Мне кажется, лучше переждать в лесу, - возразил Франциск. – Если мы выберемся на дорогу, то наверняка наткнемся на патрули, а здесь сможем надежно спрятаться.

- Не хочу прятаться, - недовольно произнес Гилберт. – Они все равно нас отсюда выкурят. От патрулей мы сможем уйти.

- Я согласен с Францем, - неожиданно поддержал друга Антонио. – Безопаснее будет переждать, сейчас не время для того, чтобы бросаться в драку сломя голову.

Он как бы невзначай взглянул на Эржебет, намекая, что ей будет угрожать опасность: вряд ли солдаты признают в девушке в простом платье, «одолженном» Франциском в одной из деревень, графиню.

Они поспорили еще немного, затем Гилберт все же принял план друзей, в первую очередь потому, что волновался за Эржебет.

Как оказалось – это было неверное решение. На следующий же день лес наполнился стуком копыт и лаем собак. На поляну выбежала свора гончих, длинными мордами напоминающих крыс.

Гилберт выстрелил в них, убил одну собаку, остальные отпрянули.

- Валим! – крикнул он.

Все забрались на лошадей и поскакали в разные стороны, решив, что разделившись, хоть немного запутают погоню. Гилберт и Эржебет гнали коней по лесу, вслед им несся визгливый лай. Топот копыт приближался, над их головами просвистела первая пуля.

- Держи! Вон они!

- Гил, нам не уйти! – заорала Эржебет. – Давай остановимся и сдадимся! У меня есть план!

Гилберт решил довериться ей.

На лесной поляне они остановили лошадей, собаки тут же окружили их плотным кольцом, через минуту подъехали солдаты. Один из них вскинул мушкет.

- Стойте! – зычно приказала Эржебет, расправив плечи и окунув всадников надменным взглядом. – Я графиня Хедервари. Проводите меня к графу Эдельштайну.

- Ага, так мы тебе и поверили, шлюшка, - сказал солдат, держащий мушкет.

Но другой, судя по мундиру, офицер, положил руку на дуло и заставил солдата опустить оружие. Он окинул Эржебет задумчивым взглядом, даже в крестьянском платье в ней можно было не узнать высокородную даму.

- Откуда нам знать, что вы говорите правду? – спросил офицер. – Где доказательства?

- У меня нет доказательства, но подумайте вот о чем: если я настоящая, а вы убьете меня, граф Эдельштайн будет весьма недоволен, - Эржебет позволила себе саркастичную усмешку. – Проводите меня и моего слугу к графу. Если я лгу, он разоблачит меня, и вы сможете меня повесить. Но если я говорю правду… Вас ждет наград, господин офицер.

Похоже, последнее обещание подействовало.

- Хорошо, мы проводим вас к графу, фройляйн, - произнес он и даже слегка поклонился.

Солдаты отозвали собак, окружили Эржебет и Гилберта, и изъяли у них оружие. Байльшмидт с большой неохотой расстался с пистолетом и саблей. Но спрятанный за голенищем сапога нож он сохранить смог. Кавалькада тронулась в путь, ехать пришлось не так далеко, через полдня они прибыли в деревню, где устроил свой штаб граф Эдельштайн.

Офицер проводил Гилберта и Эржебет к большому деревянному дому, который наверняка местный староста добровольно пожертвовал сиятельному графу. Солдат скрылся внутри, чтобы доложить командиру, через минуту вернулся и сообщил:

- Граф ждет вас, проходите.

Гилберт пожал руку Эржебет, говоря: «Если что, я рядом». Она ободряюще улыбнулась. Они вошли в дом, в просторной прихожей их уже жал темноволосый красивый мужчина в очках. Он не нуждался в представлении, дорого камзол, накрахмаленные кружевные рукава и осанка – все выдавало в нем аристократа. Гилберту граф Эдельштайн сразу же не понравился.

«Ишь ты, какой франт!»

- О, Эржебет, это на самом деле вы! – воскликнул граф, едва увидев невесту. – Какое счастье, что вы живы!

Он подошел к ней, взял ее руки в свои. Гилберта передернуло, но он постарался принять отстраненный вид.

- Да, мне чудом удалось спастись, Родерих, - произнесла Эржебет, осторожно высвобождая ладони. – Мой отец, мать, братья и сестра погибли, бунтовщики захватили меня и собирались делать ужасные вещи. Господин Байльшмидт спас меня от разъяренной толпы.

Она кивком указала на Гилберта, Эдельштайн только сейчас обратил на него внимание. Родерих окинул атамана задумчивым взглядом, за стеклами очков его глаза странно блеснули.

- Благодарю вас, я перед вами в неоплатном долгу, - он протянул Гилберту руку, тот не отказал себе в удовольствии пожать чуть сильнее, чем того требовала вежливость.

- Не стоит благодарности, - процедил Байльшмидт.

- Стоит. Вы спасли мою прекрасную невесту, если бы она погибла, мое горе не знало бы границ. Вы заслуживайте щедрой награды, я прикажу своему казначею выдать вам сотню талеров, - произнес Родерих.

Сказав это, он потерял к Гилберту интерес и сосредоточил все внимание на Эржебет.

- Идемте, дорогая, вам нужно отдохнуть. Такой страшный удар, я понимаю… Свадьбу придется отложить, но я все же смею надеяться, что вы не передумали. Я так мечтал о нашем будущем…

Эдельштайн взял Эржебет под руку и попытался увести, но она отстранилась и схватила ладонь Гилберта.

- Боюсь, я не могу стать вашей женой, Родерих, - в ее голове прозвучало торжество. – Я – супруга господина Байльшмидта, мы венчаны перед Богом.

Лицо Родериха вытянулось, но к его чести, он быстро взял себя в руки и снова принял невозмутимый вид. Новоявленный муж был изумлен не меньше графа, Гилберт разинул рот, ошарашено уставился на «жену». Она чуть сильнее сжала его руку, и Байльшмидт постарался взять себя в руки.

- Эржебет, вы же помните о нашей помолвке, - сухо произнес Родерих, в стеклах очков сверкнула сталь. – Я прекрасно знаю, что ваш муж, - на этом слове он припустил в голос язвительную нотку, - на самом деле известный бандит. Я могу повесить его, и жениться на вас, как на законной вдове.

- И всю оставшуюся жизнь прожить с женщиной, которая вас ненавидит, - закончила Эржебет.

Гилберт не понимал, что зачем злить графа, что у нее за план. Он подобрался, готовый к броску: если он убьет Эдельштайна, у них будет шанс сбежать. Совсем крохотный шанс.

- Родерих, давайте говорить без обиняков: у меня к вам предложение, - сказала Эржебет. – Мы оба знаем, что вам на самом деле нужна не я, а земли Хедервари. Я готова предоставить вам их. Теперь я единственная наследница. Допустим, убитая горем, я уйду в монастырь и решу отдать мои владения достойному человеку, который сможет о них позаботиться. Например, моему бывшему жениху.

Она хитро улыбнулась. Теперь Гилберт все понял.

«Черт, ты затеяла опасную игру, детка».

- Я предлагаю составить акт о передаче прямо сейчас, я поставлю свою подпись, а затем мы уедем, и вы больше никогда меня не увидите. Так каждый получит то, что хочет, и мы обойдемся без насилия.

Родерих задумался, он поправил очки, сложил руки и побарабанил пальцами по манжету, словно играл на клавесине.

- Хорошо, я согласен, - наконец, произнес он. – Пройдемте в соседнюю комнату, обсудим детали.

- Я пойду с вами, - с нажимом произнес Гилберт.

- Нет, не надо, все будет в порядке, - возразила Эржебет.

Они с Родерихом ушли, оставив Байльшмидт в прихожей. Несколько минут он стоял, затем принялся расхаживать из угла в угол, как зверь в клетке.

«Они там вдвоем, он может вырубить ее, а затем натравить солдат на меня. Не надо было отпускать ее!»

Минута тянулась за минутой, но вот скрипнула дверь, и Родерих галантно попустил Эржебет вперед. Она тут же подошла к Гилберту, по ее лицу он понял, что все уладилось. Родерих загадочно улыбнулся уголками губ.

- С вами приятно иметь дело, Эржебет, - Эдельштайн скользнул взглядом по паре. – Наверное, я должен пожелать вам счастья.

Они покинули деревню, их никто не задерживал.

- Твой план был рисковым, - заметил Байльшмидт недовольно. – Этот тип мог нас прикончить сразу после того, как ты подпишешь бумаги. Я бы на его месте так и сделал.

Эржебет хихикнула.

- Как хорошо, что ты не на его месте. Я знаю Родериха, он слишком дворянин, чтобы пойти на такую подлость. Он дал мне слово, что не будет нас преследовать, и я ему верю.

С минуту они ехали молча, наконец, Гилберт решился заговорить о том, что его волновало.

- Там…, - неуверенно начал он. – Ты сказала, что мы женаты.

Он смутился и мысленно выругался.

Эржебет округлила глаза в притворном изумлении.

- Как?! Вы забрали мою невинность, атаман, а теперь отказывайтесь жениться?! Ах, какой позор!

- Да я… да хоть сейчас в церковь! – выпалил одуревший от счастья Гилберт. – У меня есть знакомый священник, тот еще пьяница, за бутылку он кого хочешь, обвенчает.

Но тут ему в голову пришла новая мысль, и он, нахмурившись, пристально посмотрел на Эржебет.

- Ты понимаешь, что тебя ждет, если ты свяжешь со мной жизнь? Никаких балов, дорогих яств и платьев. Наша жизнь будет полна опасностей.

- Именно о такой жизни я всегда и мечтала, - заверила его Эржебет.

- Эй, голубки, вы ничего не забыли?! – раздался вдруг веселый голос.

Гилберт и Эржебет одновременно обернулись: их нагоняли Франциск и Антонио.

- Думали сбежать без нас? – осведомился Бонфуа. – Ай-ай, как нехорошо.

- Никуда вам от нас не деться! – заявил Карьедо.

- Я точно вас когда-нибудь убью! – посулил Гилберт, потрясая кулаком.

- Прекрасная мадмуазель, пожалуйста, защитите нас от этого изверга! – с притворным испугом пролепетали друзья в один голос.

Эржебет заливисто рассмеялась.

Вчетвером они поехали навстречу садящемуся солнцу.

@темы: Испания, фанфик, Венгрия, APH, Пруссия, Франция

---

Пугачевский бунт

Я за последнюю неделю ушла с головой в работу и совсем не слежу на новостями. А зря. Не могу не обратить внимания на события в Пугачеве, потому что это родная Саратовская область. Мой город находится не так уж и далеко. Да и тема лично для меня болезненная – конфликты с выходцами с Кавказа.

Суть в том, что чеченский подросток в драке убил местного десантника. Для местных жителей это стало поводом для начала массовых акций протеста против чеченской диаспоры, которая по сути является местной мафией.

Признаюсь честно, выходцев с Кавказа я не выношу. И не в какие заверения о провокации и о невиновности белых и пушистых чеченцев не верю. У меня была возможность близко понаблюдать эту публику – шесть лет училась в вузе с большим числом выходцев с Кавказа. У нас в студгородеке не редко случались драки с их участием с использованием травматики. Вообще фразы о кавказском гороне не вранье – именно так они себя все и ведут. Нагло, высокомерно, грубо. Для меня было шоком, когда единственный кавказец в моей группе, наезжал на преподавателей, когда они пытались ставить ему не пятерки. Я просто представить не могу, как можно ТАК грубо говорить с преподавателем? Горцы уважают старших? Ха и еще раз ха. Может своих старших они и уважают, но русских – нет. Потому что этот парень грубил даже седовласым преподам-акскалам. И это при том, что он еще был самым нормальным из своей братии, более менее терпимым. Я слышала на других факультетах было еще хуже – доходило до прямых угроз преподавателям.

Я честно пытаюсь не быть расисткой, я верю, что среди кавказцев бывают культурные люди. Но похоже все они остаются на Кавказе. А к нам в Москву и прочие регионы едут не именно «хачи» - братки с гонром. Я испытываю буквально физическое отвращение к хачикам, настолько они мерзкие. И сколько еще таких людей?

Интересно, когда власть уже будет заниматься этой проблемой? Когда начнуться массовые национальные побоища по всей стране?

http://www.km.ru/v-rossii/2013/07/16/volneniya-v-pugacheve/715859-kondopoga-udomlya-pugachev-dalee-vezde - понравившаяся мне статья по теме

@темы: политика

---

В честь поездки в подруги в Египет. Анекдот собственного сочинения.

Экскурсии на демонстрацию - 20 евро с человека.
Помахать плакатом "Долой Мурси!" - 5 евро
Кинуть камень в витрину - 10 евро
Драка с полицейскими - 20 евро. Нанесение увечий полицейским - + 10 евро. Спешл для руссо-туристо: Нанесение увечий ВАМ + 10 евро
Пользуйтесь услугами нашего экскурсионного бюро!

@темы: юмор

---

Глуповатый соционический юмор. Пусть висит здесь для позитива.

25.07.2013 в 08:41

Пишет  Королева Алиса:

11.29
10 ТИМичных ФОТОГРАФИЙ С МОРЯ

Альфа

ДОН
1. Фото разбросанных чемоданов
2. Башня на тарелке Дона из сосисок, булок и сыра в кафе
3. Чьи-то потерянные плавки на берегу на фоне Дона
4. Милые загорающие старички
5. Дон, с вытянутой руки
6. Дон держит купальник/плавки двумя пальцами
7. Дон в тени в футболке и шортах
8. Дон спит в номере
9. Дон на белом друге, страдает
10. Бледный Дон едет домой

ДЮМА
1. Уютный номер
2. Вкусные булочки из кафе
3. Дюма на пляже
4. Дюма плывет
5. Дюма в номере
6. Дюма в кафе
7. Дюма на закате солнца, позирует.
9. Дюма с коктейлем у бассейна
10. Загорелый няшный Дюма

ГЮГО
1. Гюго еще трезв, в аэропорту
2. Гюго в баре
3. Гюго танцует на столе
4. Рука Гюго
5. Нога Гюго
6. Кусок Гюго, кусок моря
7. Пол, стена, кусок охреневшего бармена
8. Смазанное
9. Море, нога Гюго
10. Гюго уже трезв в аэропорту

РОБЕСПЬЕР
1. Возле аэропорта
2. Автобус
3. Отель
4. Номер
5. Пляж
6. Море
8. Кафе
9. Ванна
9. Аэропорт
10. Аптека, улица, фонарь

Бета

ЕСЕНИН
1. Рассвет
2. Закат
3. Сам Есь на окне
4. Есь на фоне заката
5. Цветочки
6. Еще цветочки
7. Есь с цветочком
8. Сердечко на песочке
9. Есь с сердечком на песочке
10. Красный Есь едет домой

ЖУКОВ
1. Жук в юбке из листьев
2. Жук и дельфины
3. Жук и обезьянки
4. Жук и какие-то жуки
5. Жук загораэ
6. Жук хорошо загорел
7. Жук круто плавае
8. Жук доволен
9. Жук спит в номере
10. Жук и сувениры в лавке

МАКСИМ
1. Голова Макса торчит из воды
2. ... из песка
3. Макс ковыряется в еде
4. Макс заправляет постель о.О
5. Макс, пляж, вещи ЛЕЖАТ АККУРАТНО, а не разбросаны
6. Макс в городе
7. Достопримечательности
8. Сувениры
9. Море
10. Макс круто загореел :3

ГАМЛЕТ
1. Бледный Гамлет
2. Гамлет на пляже
3. Красный горелый Гамлет
4. Гамлет на кровати, отравился
5. Гамлет в море с криком: "ТОНУУУ!!!!"
6. Обезьянка фоткается с Гамлетом
7. Дельфины топят Гамлета
8. Гамлет жестикулируэ
9. Гамлет пакует чемоданы!!
10. Страдающий Гам в аэропорту

Гамма

НАПОЛЕОН
1. Море на фоне Напа
2. Пляж на фоне Напа
3. Обезьянка фоткается с Напом
4. Дельфины катают Напа
5. Напу приносят еду
6. Убирают номер, а Нап спит
7. Нап в сауне
8. Нап облит лечебными грязями
9. Нап ест Напа тоорт в кафе
10. Красивый загорелый Нааап

БАЛЬЗАК
1. Бальзак в номере
2. Вид из номера на море
3. Вид из номера на пляж
4. Вид из номера на бассейн
5. Кафе
6. Вид из кафе на пляж
7. Вид из кафе на море
8. Вид из кафе на Бальзака
9. Бледный Баль в аэропорту
10. Вид из самолета

ДРАЙЗЕР
1. Драйзер читает на пляже
2. Драйзер красный читает на пляже
3. Драйзер красный плывет
4. Драйзер синий, плывееет.. нет, он не умер
5. Драйзер говорит акуле, что есть людей нехорошо
6. Драйзер и обезьянка с каменными лицами
7. Драйзер в чистом номере
8. Красный Драйзер в кафе
9. Драйзер и сувениры
10. Драйзер и чемоданы

ДЖЕК
1. Цены в ресторане
2. Круглые глаза Джека на цены в ресторане
3. Цены в лавке
4. Какой-то чек О_О
5. Джек скептически смотрит на еду
6. Джек и пальмы
7. Джек с новыми бусами О_О
8. Джек падает с доски для серфинга
9. Джек на фоне моря, руки в боки
10. Джек в автобусеее!

Дельта

ГАБЕН
1. Габен в номере
2. Габен на диване
3. Габен спит
4. Габен спит на пляже
5. Габен спит на пляже, уже красный
6. Габен спит с обезьянкой О_О
7. Габен смотрит ТВ
8. Габен спит перед ТВ
9. Габен спит в аэропорту
10. Габен спит в самолете

ГЕКСЛИ
1. Гексли на пляже
2. Гексли в номере
3. Гексли в кафе
4. Гексли в местной лавке
5. Гексли в сауне
6. Гексли у пирамид
7. Гексли в бассейне
8. Гексли на пальме
9. Гексли с обезьянкой
10. Гексли в аэропорту

ШТИРЛИЦ
1. Штир с афродепутатами
2. Штир думаэ
3. Штир что-то подписываэ
4. Штир орет на ресепшене
5. Штир орет на депутатов
6. Штир орет на обезьянку
7. Обезьянка орет на Штира
8. Штир в костюме на пляже
9. Штир в костюме на пляже с обезьянкой
10. Штир улетает

ДОСТОЕВСКИЙ
1. Дост убирает в номере
2. Дост СТИРАЕТ полотенца
3. Дост кормит негритят
4. Дост кормит обезьянку
5. Дост топится
6. Доста спасают дельфины
7. Дост страдает
8. Обгорелый Дост в номере
9. Дост в кафе, обгорелый
10. Дост на фоне моря с чемоданом

@темы: соционика

---

С подачи одного из моих замечательных ПЧ посмотрела аниме «Некий магический Индекс».

Аниме из разряда – для отдыха и развлечения. Особой сложности и глубины в нем нет, все очень наивно и мило, даже никто не умирает, несмотря на то, что на экране идут нешуточные магические бои. Краткая затравка сюжета: наш славный герой Тома учится в Школьном городе, где обучаются сплошь псионики – люди с необычными способностями (телепортация, телепатия и так далее). Но Тома выбивается из общей массы – он неудачник, а все из-за его правой руки, которая нейтрализует любые сверхъестественные проявления (а удача ведь тоже считай магия). Однажды утром он находит на своем балконе странную девочку в одежде монашки…

Собственно завязка сюжета стандартна и сам он тоже довольно стандартен, но подается все бодренько и весело. Аниме очень явно разбито на арки с законченным сюжетом. Вокруг героя постепенно собирается гарем, но по крайней мере в первом сезоне девушки были не слишком навязчивы и амурные дела на первый план не выдвигались.

Тома неплохой герой, смелый и хороший парень, всегда готов вступиться за ближнего, особенно девушек. Правда любит толкать нравоучительные речи, под конец морализаторство уже достает, но на этот случай у авторов припасен козырь в рукаве. На несколько серий героем становится мерзкий м…к, злобный маньяк, убийца-садюга плохой парень Акселератор. Кстати, он бы мог оставаться гг и подольше, за ним гораздо интереснее наблюдать, чем за Томой)))

Моими любимыми героями, кроме вышеназванного психа и лоли, которая вокруг него прыгает и играет на его железных нервах, стала суровая Кандзаки и хитрый засранец Цутимикадо (в моей больной голове они уже образовали пейринг).

В целом рекомендую аниме тем, кто хочет расслабиться, отключить мозг и просто наслаждаться мордобоем и фансервисом. Неожиданности в сюжете есть, так что скучать не придется. Но вот логику лучше не задействовать, иначе будете плакать кровавыми слезами. Ибо логики тут нет. Вот совсем)))

Несколько наиболее явных логических ляпов. Осторожно, спойлеры!

1. Индекс вместилище для всех магических знаний, если она попадет не в те руки, миру придет конец. Вопрос: какого черта ее так плохо охраняют, что она сама смогла удрать?

2. Нафига ее защитники разыгрывали из себя врагов? Неужели после стирания ее памяти и ее очередного пробуждения нельзя было встретить ее милыми улыбками и объяснить «мы друзья бла-бла-бла»? Человек с абсолютно девственной памятью купился бы на доброе обращение и поверил бы.

3. Индекс нужно беречь как зеницу ока. Как ее могли оставить с Томой? О_о При том, что от Томы легко избавиться – магические атаки он, конечно, отражает на раз. Но вот пулю из-за угла вряд ли сможет отразить.

4. Сестры Мисаки. Почему Тома и Макото свято уверены, что если эксперимент прекратиться, с ними все будет ок: цветочки и молочные реки? Логично предположить, что когда эксперимент потерпит крах, сестры будут не нужны. Зачем правительству содержать такую кучу абсолютно бесполезных девочек на свои деньги? Логично, пусть и жестоко, их уничтожить. Просто мир этого аниме слишком добрый и наивный, поэтому правительство, которое до этого спокойно позволяло Акселератору убивать сестер ради эксперимента, вдруг стало добрым и решило их всех содержать. Или просто я такая циничная?

5. Нафига тому ученому понадобилось закладывать в Ласто Ордер приказ всем сестрам – Мочи людей? Ведь его бы они тоже убили. Где смысл? Он был малость неадекватным, но на психа не походил.

6. Последние серии с очкастой девицей я вообще не поняла. Вот совсем.

7. Псионики разносят город, как хотят. А служба порядка появляется только в последних сериях. И почему в ней нет ни одного псионика? Ребята, вы че серьезно решили бороться с этими сверхлюдьми пулями и слезоточивым газом?

И на последок бедный заковаенный маньяк

@темы: рецензии, аниме

---

Я решила выложить все оставшиеся у меня на руках фики по Хете, чтобы затем со спокойной душой заняться ориджами. Этот последний по ОТП.
За идею я благодарна очаровательной мадемуазель,  ~Fleur du mal~ *сделала книксен*
Моей целью было написать что-то приключенческо-романтическое, в духе Дюма и фильмов о 18 веке. Подчеркнуто нереалистично и романтизировано.

Название: Лихие люди
Персонажи: Гилберт, Эржебет, Франциск, Антонио, Родерих, ОСы мельком.
Жанр: романтика, приключения
Рейтинг: PG-13

часть 1

Гилберт осторожно выглянул из кустов, чтобы еще раз осмотреть будущую добычу: карета мирно катила по лесной дороге, позади нее скакали десять драгун. Украшенный позолотой и обитый атласом экипаж поражал роскошью, на дверцах красовался выложенный изумрудами герб. Карету тянула четверка породистых лошадей с плюмажами из страусовых перьев. Кучер и два лакея были облачены в темно-зеленые бархатные ливреи с золотым шитьем.
Красота, да и только!
Изящный кузов казался шкатулкой работы лучшего ювелира. И внутри наверняка хранились драгоценности: изнеженные вельможи или дамы, увешанные брильянтами, с кошельками, полными денег.
Гилберт Байльшмидт, также известный как Белый Дьявол – самый лихой разбойник округи, расплылся в улыбке кота, заметившего на полу пролитые сливки. Когда, не если, а именно когда, он и его ребята распотрошат эту «шкатулочку», вся банда сможет гулять не меньше трех месяцев.
- Знатная добыча, - довольно пропел пристроившийся рядом Франциск Бонфуа. – Какая тонкая работа, наверняка французская. Мне уже не терпится потрогать очаровательные розеточки на крыше. Прелесть.
Он был правой рукой Гилберта, несмотря на манеры придворного щеголя, отлично дрался и слыл одним из лучших фехтовальщиков банды. Байльшмидт часто гадал, почему такой изысканный дворянин прибился к шайке разбойников. Сам Франциск с улыбкой говорил, что ищет развлечений и острых ощущений, но Гилберт подозревал, что он просто промотал все родительское состояние и может заработать лишь грабежом.
- А герб-то на карете знакомый, - протянул Байльшмидт, прищурившись. – Семейство Хедервари.
- Тот самый граф Хедервари? Ференц-Зверюга? Выжимающий из своих крестьян последние копейки на пышные приемы? – Франциск злорадно хмыкнул. – Тогда мы точно сорвем сегодня большой куш. Вот только десяток драгун… Не многовато ли? К тому же с нами нет Тони и его алебарды.
- Да ты посмотри на этих фанфаронов, - пренебрежительно бросил Гилберт, кивком указав на эскорт кареты. – Усищи вразлет, подбитые горностаем доломаны, сбруя в серебре. Такие петухи горазды только гарцевать на парадах, а при первых выстрелах разбегутся, как испуганные курицы! Мы с парнями справимся с этим сбродом и без Тони.
Весельчак Антонио Карьердо был вторым помощником Гилберта и знатным рубакой. Но не далее, как вчера ночью произошло досадное недоразумение: Антонио подвернул ногу, спасаясь от рогоносца-мужа, не оценившего задушевных бесед о богословии, которые Карьедо вел с его женой.
Гилберт похабно хохотнул.
- Пускай Тони отдохнет. Будет теперь знать, что всегда стоит вовремя сматываться, как бы девица не упрашивала задержаться.
Карета медленно приближалась к тому месту, где прятались разбойники, кучер лениво пристегивал коней, драгуны над чем-то смеялись – никто не подозревал, что таит в себе мирный и тихий лес.
– Ладно, кончаем болтать, нас ждет дело, - отрезал Гилберт.
Он обернулся и осмотрел своих ребят, которые прятались в кустах или за деревьями. Все как на подбор крепкие, вооруженные до зубов мужики весело скалились и перешептывались, уже деля добычу. Они знали, что делать и без дополнительных приказов.
Гилберт вышел на дорогу и невозмутимо встал точно на пути кареты. Кучер, заметив его, неразборчиво выругался, натянул поводья. Лошади протестующее заржали, одна встала на дыбы рядом с Байльшмидтом, едва не задев его копытами, но тот даже глазом не моргнул, лишь бесшабашно ухмыльнулся. Кучер, рассмотрев Гилберта получше, побледнел и принялся судорожно осенять себя крестным знаменем.
«Наверняка, еще молитву мысленно читает», - злорадно подумал атаман.
Он прекрасно знал, какое жутко впечатление производит и откровенно наслаждался этим. Бледная кожа мертвеца, белоснежные волосы и кроваво-красные глаза, в которых словно притаилось пламя Ада, вызывали у людей суеверный ужас. И Гилберт с удовольствием играл на чужом страхе: ведь страх дает власть.
Байльшмидт улыбнулся еще шире, наблюдая, как кучер вжимается в стенку кареты и зажмуривает глаза. Но тут вперед выехал один из драгунов: весь такой гордый усатый господин.
- Ты мешаешь, смерд! – рявкнул он. – Проваливай или отведаешь моей плетки.
- Проваливать придется тебе, - ответил Гилберт.
Молниеносным движением он выхватил из-за кушака два пистолета и выстрелил. Первой пулей он уложил драгуна, который даже не успел понять, что происходит. Второй – избавил от земных страданий несчастного кучера.
Следом за выстрелами атамана на дорогу с гиканьем и криками повалили разбойники. Воздух наполнился дымом от выстрелов, истошным лошадиным ржанием и лязгом клинков.
Гилберт засунул пистолеты за пояс и выхватил саблю. Один из драгунов уже понесся на него, он легко отскочил и успел рубануть всадника саблей по ноге, тот вывалился из седла и попал под копыта собственного коня. Затем на Байльшмидта бросился пеший противник, но отправился на небеса, даже не успев взмахнуть саблей.
Гилберт, небрежно стряхнув с клинка кровь, окинул взглядом развернувшееся на лесной дороге маленькое сражение. Как он и предсказывал, драгуны оказались плохими вояками, из десятерых трое уже были мертвы, еще двое, похоже, удрали, а остальные вместе с двумя лакеями продолжали попытки сопротивляться, но разбойники напирали. Франциск изящным взмахом шпаги разрезал горло очередному противнику и, встретившись взглядом с Гилбертом, весело салютовал ему обагренным клинком.
Все было в порядке.
Байльшмидт удовлетворенно хмыкнул и побежал к карете: пора было достойно приветствовать прятавшихся там знатных особ.
- Дамы и господа, извольте выметаться! – насмешливо объявил Гилберт, распахивая отделанную позолотой дверь.
Но вопреки ожиданиям вместо испуганных лиц из полумрака кареты на него уставилось дуло пистолета.
Каким-то чудом Гилберт уклонился, и пуля просвистела возле его уха, срезав прядку волос. Он даже не успел перевести дух, как на него из кареты выпрыгнул человек с обнаженной саблей. Байльшмидт не смог рассмотреть нападающего: хищно сверкающее лезвие требовало сосредоточить на себе все внимание.
На Гилберта обрушился град стремительных ударов, которые он с трудом отразил. Байльшмидт отступил назад, затем мощно контратаковал, и они с противником замерли друг напротив друга. Только теперь Гилберт разглядел, что дерется с хрупким юношей, облаченным в темно-зеленый бархатный камзол. Он оказался удивительно миловидным, темно-рыжие волосы, перетянутые лентой, были слишком длинные даже для светского щеголя. Если бы атаман не ощутил на себе силу его удара, то не поверил бы, что такой женоподобный мальчишка способен держать саблю.
«Так долго возиться с каким-то желторотым юнцом?! Да я таких, как ты, пачками резал!»
Гилберт рассвирепел и ринулся в атаку. Он и его противник закрутились в бешеном танце. Паренек был на диво изворотливым, его клинок порхал стальной бабочкой, появляясь то слева, то справа, а иногда, казалось, с обеих сторон. Гилберт выбился из сил, отражая хитрые удары, у него рябило в глазах от блеска лезвий. Ему все никак не удавалось достать назойливого мальчишку, он злился все больше и больше, но вместе с яростью приходило и другое чувство. Радость. Гилберт давно привык, что на многие лиги вокруг в фехтовании ему не было равных. Поединки уже давно не вызывали у него такого же восторга, как в былые времена. Все получалось слишком легко, с ленцой убивая очередного противника, Байльшмидт чувствовал только скуку.
То ли дело сейчас! Давно никто не заставлял его так попотеть, как вертлявый рыжий паренек. С каждым взмахом клинка в Гилберте просыпались навыки, забытые в отсутствие достойных противников. Вот он уже не только обороняется, но и атакует. Он перехватил инициативу и начал теснить юношу к кромке леса у дороги. Гилберт рубанул, пытаясь попасть ему в плечо, парень отскочил, клинок лишь располосовал на нем камзол и рубаху. Но Байльшмидту и не нужно было его ранить, он и так достиг цели: уклоняясь, юноша отошел еще на несколько шагов назад и уперся спиной толстый ствол старого дуба.
Еще пара взмахов, ложный выпад: и Гилберт обезоружил противника.
- Все, допрыгался, кузнечик, – с издевкой процедил Байльшмидт.
Он поддел клинком подбородок юноши, заставляя того вскинуть голову и вытянуть изящную шею. Гилберт окинул побежденного торжествующим взглядом… и замер.
Камзол распахнулся, порезанная рубашка едва прикрывала грудь. Ладные, округлые холмики. Затвердевшие соски, просвечивающие сквозь легкую ткань. Молочно-белая кожа, на фоне которой накрахмаленная чистая рубашка выглядит темной и грязной.
Гилберт сглотнул и медленно, словно тело отказывалось подчиняться его воле, перевел взгляд на лицо своего противника. Нет, противницы.
Она была чудо, как хороша. В зеленых глазах - ни капли страха, в них сверкал гнев и вызов. На щеках выступил румянец, с полных, чуть приоткрытых губ слетало прерывистое дыхание. Рыжие локоны выбились из хвостика, разметались по плечам водопадом осенних листьев.
Девушка буравила Гилберта полным ярости взглядом, будто и не замечала клинка, застывшего в опасной близости от ее горла. Тигрица. Настоящая тигрица!
Он стоял как истукан, все смотрел и смотрел на нее. Кровь вскипела, понеслась по жилам раскаленной лавой.
- Какая очаровательная пташка к нам залетела, – раздавшийся рядом медовый голос Франциска вывел Гилберта из оцепенения.
Байльшмидт мысленно чертыхнулся, удивляясь собственной глупости – стоять столбом и таращиться на какую-то девицу! Он поспешно вложил шпагу в ножны, а девушка заморгала, словно очнулась ото сна, затем испуганно охнула и запахнула рубашку, сгорбилась, пытаясь скрыть свою красоту от жадных взглядов мужчин.
- Бонжур, мадмуазель, - Франциск продолжал забавляться, осматривая девушку с неприкрытым интересом.
Гилберт ощутил укол злости.
«Да как смеет этот бабник пожирать ее взглядом!»
- Заглохни, Франц, - отрывисто рыкнул Байльшмидт.
- О, миль пардон, атаман! Конечно же, сия прелестная нимфа - ваша законная добыча, - Бонфуа снял шляпу и картинно раскланялся, смахнув дорожную пыль страусовым пером, но затем добавил с хитрой улыбкой. – Но может быть, потом поделишься?..
- Да пошел ты…
В воздухе что-то сверкнуло. Гилберт выбросил вперед руку даже прежде, чем разум осознал, что происходит. Он успел: девица была проворной, точно змея, опоздай он на долю секунды, и она пронзила бы себе горло. Гилберт сжал ее хрупкое запястье железными тисками и выхватил нож из онемевших пальцев.
- Совсем сдурела?! – со смесью изумления и ярости выкрикнул он.
- Сволочь! Пусти! – заорала девушка и забилась, пытаясь вырваться из его хватки. – Я все равно… Язык себе откушу! Лучше умереть, чем… чем… с таким отребьем!
Гилберт заглянул ей в глаза и понял: да, такая выполнит все угрозы. А еще понял: он не сможет причинить ей вред.
- Не верещи, - грубо оборвал Байльшмидт поток лившейся на его голову брани. – Тебя никто не тронет. Даю слово.
Девушка сразу замолчала, посмотрела на него внимательно и цепко.
- Да что стоит слово бандита! – презрительно бросила она.
- Мое – стоит, - Гилберт прямо встретил ее взгляд. – У тебя все равно нет выбора, кроме как поверить мне.
Девушка ничего не ответила, просто обреченно кивнула, и Байльшмидт выпустил ее руку.
- О-ля-ля, - протянул наблюдавший за представлением Франциск. – Как благородно, Гилбо! Обещать даме безопасность. Я и не думал, что в тебе есть рыцарский дух.
Он подошел к Байльшмидту чуть ближе и заговорщически зашептал:
- Неужели любовь с первого взгляда? Губа у тебя не дура, должен признать.
Гилберт едва удержался, чтобы не двинуть по его сияющей физиономии.
- Какая, нахрен, любовь? Совсем на бабах помешался, раз не видишь очевидного, - у Байльшмидта уже был готов ответ, отличное объяснение своему широкому жесту, в которое поверил даже он сам. – Девчонка ехала в карете. Значит, что? Значит, она знатная дама, дубина. Мы сможем получить за нее хороший выкуп, но только если она будет цела и невредима.
- О, мон амии, ты просто гений, - протянул Франциск и как-то странно покосился на атамана, но тот уже не обращал на приятеля внимание.
- Эй, ты! – он повернулся к притихшей девице. – Ты родственница графа Хедервари? Тебе лучше сказать честно, от этого зависит твоя безопасность.
Она с минуту молчала, разглядывая землю у себя под ногами.
- Я дочь графа, - наконец процедила она сквозь зубы.
- Отлично! Тогда молись, чтобы твой папаша поумерил жадность, хотя бы когда речь идет о родной крови, - нарочито грубо произнес Гилберт.
- Теперь вы наша гостья, мадмуазель, - галантно добавил Франциск, снова куртуазно взмахнув шляпой.
Гилберт тщательно связал притихшей пленнице руки веревкой и подвел к своему коню. Остальные разбойники все это время снимали украшения с кареты, проверяли карманы погибших слуг и драгун. Слух о добыче атамана уже разлетелся среди них, они откровенно разглядывали рыжеволосую девушку и обсуждали, не заботясь о приличиях.
- Дочка самого Ференца-Зверюги…
- А она миленькая для отпрыска такой скотины…
- Ты что же думал, у нее будет собачья пасть?
- Попадись она мне в кабаке, я бы ее…
- В мужском платье, ишь ты…
- Смотри, смотри какие ножки…
Пленница попыталась принять невозмутимый вид, но ее щеки пылали, как маков цвет. Стыдливый румянец превратил ее из бойкой амазонки в обычную испуганную девушку, и Гилберта охватило острое желание вступиться за нее.
- Эй, любители почесать языками! Еще слово и я их вам отрежу! – прикрикнул он на своих людей.
Сальные шуточки тут же прекратились, все как один замолчали и сосредоточились на сборе награбленного. В банде Гилберт пользовался неоспоримым авторитетом во многом потому, что разбойники знали – слова атамана никогда не расходятся с делом. Сказал: отрежет язык – значит отрежет.
- Какой ты у нас сегодня предупредительный кавалер, - шепнул Франциск, когда с парой мешков под мышкой проходил мимо Гилберта. – Так заботишься о чести дамы! Я восхищен!
Байльшмидт украдкой показал ему кулак, но Бонфуа лишь загадочно улыбнулся и принялся приторачивать мешки к седлу своего коня. Остальные разбойники тоже грузили добычу на лошадей, и Гилберт занялся своей долей, которая в отличие от мешков с золотом была вертлявой и шумной. Едва он оторвал лоскут от камзола пленницы, как тут же получил протестующий вскрик.
- Да что вы?.. – она бросила на него затравленный взгляд.
- Не бойся, я просто хочу завязать тебе глаза, - Гилберт оскалился. – Мы же не хотим, чтобы ты разболтала папеньке, где находится логово знаменитой банды?
- Я и не боюсь, - бросила девушка, гордо расправив плечи.
Гилберт проверил, что ткань достаточно плотная и через нее действительно ничего не видно. Затем он завязал пленнице глаза, все это время она стояла молча, застыв олицетворяющей аристократическую спесь каменной статуей. Только когда Гилберт подхватил ее на руки и посадил на своего вороного, она едва слышно охнула.
Гилберт легко запрыгнул в седло позади пленницы, разбойники погрузили добычу и отряд тронулся, нырнул в глубину леса, оставляя позади развороченную карету и трупы.
Пленница сидела прямо, словно кол проглотила. Несмотря на то, что места было мало, она пыталась отодвинуться от Гилберта как можно дальше, чтобы не соприкоснуться даже случайно.
- Ты так коню на шею сядешь, - лениво заметил Байльшмидт.
Девушка замерла, и он нарочно придвинулся к ней ближе, обвил рукой ее талию.
- Что вы себе позволяете?! – тут же возмутилась она. – Уберите свои грязные лапы!
- Я держу тебя, чтобы ты не свалилась, - все с тем же наигранным равнодушием объяснил Гилберт. – Будет скверно, если мой выкуп упадет и переломает кости.
На самом деле он был далеко не так спокоен, сердце забилось сильнее, когда он ощутил аромат ее мягких локонов. Он привык к приторно-мерзкому запаху дешевых духов продажных женщин, а от нее пахло свежестью леса, умывшегося кристально-чистой утренней росой.
Девушка раздраженно клацнула зубами и напряглась, точно натянутая струна. Она нагнулась к шее коня, лишь бы между ней и атаманом осталось хотя бы небольшое расстояние. В этот момент вороной перепрыгнул через поваленное дерево, пленница потеряла равновесие, начала заваливаться на бок. Гилберт тут же притянул ее к себе, не давая упасть.
- Я же говорил.
Его дыхание коснулось ее шеи, пленница вздрогнула и ее дрожь передалась Гилберту, разбежалась потоком искр, отдалась сладко-горьким чувством. Неосознанно он сильнее прижал девушку к себе, ощутил гибкость ее юного, сильного тела… Но пленница почти сразу же поспешила отстраниться, и наваждение рассеялось.
«Да что же такое твориться?!» - зло подумал Гилберт и принялся подгонять коня.
Через пару часов они добрались до полянки посреди чащи, где расположилась покосившаяся старая хижина – одно из временных пристанищ банды.
Гилберт остановил коня возле ветхого крыльца, развязал пленнице глаза и стянул ее с седла.
- Позаботься, чтобы о выкупе оповестили графа, - велел Байльшмидт подошедшему Франциску. – Чем быстрее он узнает, тем быстрее мы от нее избавимся.
- Я бы не отказался от того, чтобы такая прелестная мадмуазель пожила с нами подольше, - Бонфуа игриво подмигнул девушке, но она проигнорировала его ужимки, занятая осмотром хижины и поляны.
- Ладно, я все сделаю, - несколько разочарованно вздохнул Франциск.
- Поторопись, - сказал Гилберт, ставя жирную точку в разговоре.
Дернув за веревку, Байльшмидт заставил пленницу войти следом за собой в хижину. Обстановка здесь была далекой от роскоши графского поместья: грубо сколоченный стол, два стула и кровать под выцветшим покрывалом, которое от времени и жирных пятен сменило первоначальный красный на бурый цвет.
Гилберт развязал девушке руки и кивнул на кровать.
- Будешь спать здесь, - и добавил не без иронии, - уж простите, госпожа, что нет шелковых простыней. Чем богаты.
Девушка никак не отреагировала на колкость, спокойно, без всякой брезгливости присела на кровать.
Гилберт повернул стул, уселся и положил подбородок на скрещенные на спинке руки. Он внимательно смотрел на пленницу, она высокомерно вздернула подбородок и обдала его ледяным взглядом, но Байльшмидт продолжал спокойно рассматривать ее. Ему было любопытно, девушка будила в нем необычный интерес.
Гилберт всегда относила к женщинам, как инструментам для удовлетворения определенной потребности. Ему было важно лишь то, что находится у них под юбкой и в декольте, в других местах, кроме постели, они вызывали у атамана раздражение. Глупые, вздорные существа, у которых голова забита сплетнями и тряпками. Но его пленница отличалась от ставшего привычным женского образа. Она была другой. Необычной, притягательной. Она, женщина!, смогла драться с ним на равных. Одно это многого стоило. Ему хотелось узнать о ней побольше.
- Как тебя зовут? – спросил Гилберт.
Ответом ему было лишь презрительное молчание.
- Я же не могу все время обращаться к тебе «эй ты!», - не сдавался Байльшмидт.
Девушка фыркнула и упрямо вздернула подбородок.
- Значит, тебя зовут «Фырк»? – с каменной серьезностью подытожил Гилберт. – Странное имя. Ну и фантазия у твоей матушки. Сочувствую.
Девушка снова фыркнула, но на этот раз от сдерживаемого смеха. В ее глазах заплясали солнечные зайчики, уголки губ чуть приподнялись, но тут она вспомнила, что должна сохранять лицо, и поспешила принять серьезный вид.
- Меня зовут Эржебет, - холодно ответила она и добавила воровато, словно сама испугалась своей смелости. – А как мне называть тебя?
- Гилберт. Гилберт Ба…
- Гилберт Байльшмидт, Белый дьявол. Самый страшный бандит округи, которого легко уходит от стражи и герцогских войск. Убийца и грабитель, - хмуро закончила Эржебет. Веселый блеск покинул ее глаза, теперь она смотрела на атамана строго, с осуждением.
- Убийца и грабитель, - Гилберт расправил плечи, он не собирался перед ней оправдываться. – Но я не большой бандит, чем твой папенька, дочурка Ференца-Зверюги. Он загубил гораздо больше народу, чем я.
Эржебет потупилась, на несколько минут воцарилась тягостное молчание.
- Что теперь со мной будет? – очень тихо спросила девушка.
- Если будешь паинькой - ничего страшного, - Гилберт попытался изобразить любимый медово-сладкий голос Франциска, каким он уговаривал очередную простушку прогуляться на сеновал. Получилось не слишком хорошо, поэтому он плюнул на шутки и заговорил серьезно.
- Если твой папаша пришлет выкуп, мы тебя отпустим.
- А если нет? – голос Эржебет упал до шепота, Гилберт едва ее расслышал.
Байльшмидт не нашелся, что ответить. Если денег не будет, он по всем правила должен убить ее, и послать ее отцу для устрашения пару изящных пальчиков. Но Гилберт уже понял, что не сможет этого сделать.
«Но не отпускать же ее, черт возьми?!»
- Хотя можно не волноваться… Кончено же, отец заплатит столько, сколько попросите, - Эржебет криво улыбнулась, голос резанул болью. – Как же он может позволить сломать такую ценную вещь. Свою малышку Эржи… Да и герцог Эдельштайн…
Она резко замолчала, испуганно взглянула на Гилберта. Решив, видимо, что сболтнула лишнего, Эржебет плотно сжала губы и скрестила руки на груди, показывая этим: «Все, больше ничего не скажу!». Но Гилберт не собирался оставлять ее в покое. Он не привык отказывать себе ни в чем, а сейчас он хотел одного: узнать все об Эржебет Хедервари. Сам того не осознавая, он надеялся понять, почему она притягивает его, а еще лучше – разочароваться в ней, убедиться, что она обычная безмозглая дворяночка и не стоит его внимания.
- Почему ты была в мужском костюме? – продолжал расспросы он. – Я принял тебя за молодого парня. Дамочки обычно расфуфыренные, в красивых платья с кружевами, в париках и перьях.
- У тебя такой большой опыт общения с дамами? – ехидно осведомилась Эржебет.
- Да уж немаленький.
Гилберт нахально усмехнулся, она вспыхнула и отвела взгляд.
- Я всегда надеваю мужской костюм, когда путешествую, - сухо пояснила она. – В штанах гораздо удобнее, чем в пышных юбках, - и добавила с вернувшейся язвительностью. – Наверное, ни одна из твоих знакомых дам еще и не фехтует. Если бы не твоя счастливая звезда, не сносить бы тебе головы!
- Да, дерешься ты знатно, - легко признал Гилберт, он всегда уважал силу. – Техника очень хорошая, но тебе не хватает опыта и физической силы. Где ты училась?
- Брала уроки фехтования вместе с братьями, - Эржебет уже говорила охотно и без стеснения, словно перед ней был не страшный бандит, а старый знакомый. – Матушка, конечно, была против, возмущалась и протестовала. Но отец разрешил…
Она вдруг осеклась и проницательно взглянула на Гилберта.
- А ты?
- Что я? – он озадаченно заморгал.
- Ты не похож на головореза с большой дороги, - рассудительно заметила Эржебет. – Речь, манеры. Не такие грубы, как у крестьян, хотя ты и выставляешь на показ свою неотесанность, но все же… Ты дворянин?
Гилберт фыркнул.
- Еще чего.
Он говорил с неохотой, за которой притаилась радость: она расспрашивает его! Не боится!
- У моего отца была шерстяная мануфактура в Зальцбурге. Вернее есть.
- Так почему ты не там?
Гилберт ощутил непонятное воодушевление о того, что Эржебет интересуется им. Он уже был готов выложить ей всю историю своей бурной жизни, но вовремя прикусил язык. Не к лицу мужчине вести сопливый рассказ о тяжелой доле или жаловаться на судьбу, которая трепала Гилберта нещадно.
- Мы поругались с отцом, я ушел из дома, когда мне было пятнадцать, - коротко ответил он и ухмыльнулся. – Все равно жизнь законопослушного бюргера не для меня. Работа, церковь каждое воскресенье, толстуха-жена и свора детей. Нет, пусть лучше с этим младший брат разбирается. А мой удел лесная дорога, сабля да петля палача.
Гилберт беззаботно расхохотался и заметил, что Эржебет завороженно смотрит на него.
- Я тебе завидую, - выдохнула она. – Вольная воля, конь и дорога…
Они взглянули друг на друга, и между ними протянулась невидимая нить, возникло ощущение общности, единства. В глазах Эржебет Гилберт видел отражение своей мечты о свободе, он потянулся к ней всем своим существом…
Из-за двери донесся шум: возня и приглушенные голоса.
- Я хочу на нее посмотреть!
- Не лезь! Может они сейчас как раз уже…
- Да ладно? Вот так сразу?
- Ага. Наш Гилбо так подобрался, едва ее увидел. Прямо волк на охоте. Весь пылает! Я его никогда таким не видел. Но мадмуазель стоит того. Рыжеволосая, полная огня и страсти!
- Врешь!
- Клянусь своим очарованием и пером на шляпе!
Эржебет покосилась на дверь, затем на Гилберта.
«Я их убью!» - вскипел он.
Байльшмидт встал, громко топая, прошествовал к двери, и рывком распахнул ее. В комнату ввалились Франциск и Антонио, первый растянулся на полу, а второй упал сверху.
Карьедо почти сразу вскочил и, судя по воплю, наступив Франциску на руку.
- Здравствуйте, прекрасная сеньорита! – он театрально взмахнул рукой, подражая тореадорам своей солнечной родины. – Антонио Фернандес Карьедо к вашим услугам!
- Очень приятно, сеньор, - выдавила изумленная Эржебет.
- Чего ты тут распрыгался, Тони? – хмуро осведомился Гилберт. – Неужто твоя лодыжка уже зажила?
- О да, все в полном порядке! – радостно возвестил Антонио. – Смотрите, я даже могу танцевать!
Он сделал несколько па, попытался лихо подскочить, но не рассчитал сил, пошатнулся и полетел на только что вставшего Франциска. Они оба снова упали на пол.
- Тони, черт тебя дери! – Бонфуа далеко не всегда сохранял образ галантного кавалера и мог рявкать не хуже Гилберта. – Жирный боров, ты меня раздавишь! Ты помял мне камзол!
- Я не жирный! – возмутился Антонио.
- Кто же тогда на прошлой неделе сожрал целого кабана в одни присест?!
- Я не виноват, что хочу есть. Матушка говорила, что у меня просто большой желудок.
- Слезай с меня!
Гилберт страдальчески возвел глаза к потолку.
«Жуткие разбойники? Бродячий цирк!»
- Я вас в балаган продам, арлекины, - проворчал он.
Тут в препирательства Франциска и Антонио вплелся новый звук, больше всего похожий на задушенный смех.
Гилберт обернулся к Эржебет: она прикрыла рот ладонью и сдавленно хихикала, потом не выдержала, рассмеялась заливисто и радостно.
Байльшмидт смутился, тут же разозлился и, схватив приятелей за шкирки, как кутят, поднял с пола. Франциск и Антонио посмотрели на него, лица обоих были хитрющими и жутко довольными.
- Все, поиграли и хватит, - отрубил Гилберт и раздраженно добавил. – Придурки.
Он вытолкал весельчаков за дверь.
- До свидания, сеньорита! Я напишу для вас романс и сыграю на гитаре! – прокричал Антонио.
- Оревуар! – Франциск послал Эржебет воздушный поцелуй.
Она помахала им рукой, все еще улыбаясь. Но, когда Гилберт захлопнул дверь и повернулся к пленнице, она нахмурилась.
- Я смотрю на вас, - медленно заговорила она. – Вы такие славные, веселые. Такие… обычные. Обычные люди. Я видела все своими глазами, но все равно не могу поверить, что это вы убили моих слуг, ограбили меня, взяли в заложники.
Эржебет замолчала, Гилберт почувствовал себя неуютно. Совесть никогда его не мучила, но сейчас он ощутил что-то похожее на укол вины. Его мир соприкоснулся с чужим: бандит с большой дороги и высокородная дворянка из сияющих золотом залов. Полные противоположности. Или нет? Ведь в Эржебет не было ненависти и брезгливости, а в тот момент она так страстно говорила о свободе…
«Дурь лезет в голову».
- Мы зарабатываем на жизнь так, как можем, - отчеканил Гилберт и резко сменил тему. – Хижина в твоем полном распоряжении. Я не буду тебя связывать, но не думай, что сможешь легко сбежать.
- Я не буду убегать. Это глупо, - серьезно сказала Эржебет. – Даже если я смогу ускользнуть от вас, то заблужусь в лесу и умру с голоду прежде, чем меня найдут.
- Вот и славно, - буркнул Гилберт.
Он вышел и закрыл снаружи дверь на засов.
Над лесом сгущались сумерки, разбойники развели костер, возле булькающего на огне котелка колдовал Франциск, и воздух был наполнен запахом варящегося мяса.
Вся банда собралась вокруг груды награбленного, шумно деля добычу. Уже завязалась драка, Антонио пытался урезонить поспоривших товарищей.
Гилберт неспешно подошел к гомонящей толпе и поймал за плечо одного из разбойников.
- Ганс, будешь следить за графинькой. Отнеси ей поесть и стереги, - распорядился он и поспешил добавить. – Снаружи дома. Запомни: тронешь девку хоть пальцем или оскорбишь – башку оторву и скажу, что так и было. Усек?
- Понял, атаман, - Ганс, когда-то дезертировавший из армии, поднял было руку, чтобы отдать честь, спохватился, выругался и поспешил к костру.
Гилберт приказал себе не думать о пленнице и, растолкав улюлюкающих разбойников, прошел к не унимающимся спорщикам.
- Мужики, да ладно вам, - примирительно бормотал добряк-Антонио.
- Из-за чего сыр-бор? – перекрыв голос приятеля, спросил Гилберт. – Вот эти безделушки? Нашли из-за чего кулаки чесать. Сейчас я сам решу, кому что достанется.
Дележ добычи продолжался до темноты, когда все получили свое, разбойники расселись вокруг костра. Они заливали в глотки вино, отмечали славный куш и хвастались вымышленными подвигами. Антонио притащил гитару, под треньканье струн грянули песни.
Гилберт слушал в пол уха завывания о бандитской доле и похабные куплеты о веселой трактирщице, вяло отпивая вино и не чувствуя вкуса. Обычно на таких гулянках он орал громче всех и пил за десятерых, но сегодня ему было невесело. В мыслях он все время возвращался к Эржебет. Раз за разом он вспоминал, как они сражались, как легко она двигалась с грацией дикой кошки, как выгибался стройный стан. Вспоминал пылающие дерзкие глаза и серебристый смех. И глубокий голос, то острый, как клинок, то мягкий, как пуховое одеяло.
Наконец, Гилберт не выдержал.
Он отбросил кружку с недопитым вином, рывком поднялся и решительно направился к хижине. Никто не обратил внимания на его уход, лишь Франциск проводил атамана задумчивым взглядом.
Конечно же, охранник возле хижины дрых без задних ног. Гилберт перешагнул через него, отпер дверь и вошел. Комната тонула в сероватом свете полной луны, черно-белые тени четко обрисовывали фигуру спящей на кровати Эржебет. Едва увидев ее, Гилберт ощутил облегчение: не сбежала.
Ступая осторожно, точно на охоте, он подошел к постели и взглянул на пленницу. Она лежала на спине, закинув руки за голову, и едва заметно улыбаясь. Доверчиво и беззаботно. Так кошка показывает пушистый живот гостю, призывая приласкать.
Мурашки побежали от пальцев Гилберта по всему телу, его пробрал озноб, затем стало нестерпимо жарко. Его взгляд скользил по натягивавшей ткань рубашки груди, по лебединой шее, по тугим прядям волос. И наконец, остановился на пухлых губах.
Гилберту мучительно, до дрожи в руках, хотелось прикоснуться к Эржебет. Нет. Не так. Ему хотелось прикасаться к ней снова и снова. Сжать в объятиях, чувствовать как бешено колотится ее сердце. Никогда он не испытывал подобного влечения ни к одной женщине. Желание томило его, не осознавая, что делает, он протянул руку и провел трепещущими пальцами по щеке Эржебет. Кожа у нее была нежной, как у младенца, и живительно теплой. Гилберт шумно вздохнул и склонился к Эржебет…
Она резко открыла глаза, он застыл, невообразимо долгое мгновение они смотрели друг на друга. Изумление, вожделение, надежда – все смешалось в их взглядах.
Эржебет пришла в себя первой и с силой оттолкнула Гилберта. Он отшатнулся: растерянный и раздираемый желанием. Она села на кровати, вжалась в стену, в темноте ее глаза вспыхнули зеленым огнем, как у пойманной в капкан лисицы.
- Так вот какова цена твоему слову, атаман, - с ядовитым презрением процедила она. – Все-таки ты обычный грязный бандит!
Эти слова подействовали на Гилберта гораздо сильнее, чем если бы она отвесила ему пощечину. В голове вспыхнуло решение. Он привык не раздумывать, а действовать, поэтому тут же метнулся вперед, схватил Эржебет за руку и стащил с кровати.
- Не смей! – надрывно закричала она.
Но Гилберт потащил ее к двери не обращая внимания ни на крики, ни на сыпавшиеся на него удары маленьких кулаков.
На улице было тихо, разбойники мертвецким сном спали у костра, теперь их не мог бы разбудить выстрел из пушки, куда уж там воплям Эржебет. Не отправился в объятия Морфея лишь Франциск. Заметив Гилберта и его пленницу, он метнулся к ним.
- Гилбо, что за…
Байльшмидт швырнул Эржебет ему в руки.
- Отвези ее папаше, - прохрипел Гилберт, бешено сверкая глазами. – Сейчас же!
- Но как же деньги? – недоумевал Франциск.
Он приобнял дрожащую Эржебет за плечи, озабочено взглянул на приятеля.
- Гилбо, объясни толком, что случилось.
- Увези ее отсюда, - выдавил Гилберт.
«… иначе я не выдержу».
Франциск то ли все понял, то ли решил, что благоразумнее будет не спорить с распаленным атаманом.
- Хорошо, я доставлю ее домой в целости и сохранности, - пообещал он и тепло улыбнулся Эржебет. – Не волнуйтесь, мадмуазель.
Пленница, похоже, только сейчас поняла, что ее ждет возвращение домой, а не позор. Она перестала дрожать, отстранилась от Франциска и повернулась к Байльшмидту.
- Гилберт, - еще никто и никогда не произносил его имя так. – Ты… отпускаешь меня?
Она смотрела на него со смесью изумления, благодарности и чего-то еще, непонятного, едва уловимого. Лунный свет серебряной кистью обрисовывал ее профиль, делал ее похожей на сказочную хозяйку леса.
- Гилберт, - шепнула она.
- Поезжай, чего встал! – взревел Байльшмидт.
И Франциск настойчиво повел Эржебет прочь.

UPD

А мы продолжаем

часть 2

В трактире «Кабанья голова» стояла удушающая жара, воздух ленивым желе ворочался среди запахов жарящегося мяса, кислого вина и табака. Расположившиеся за крепкими дубовыми столами крестьяне из соседней деревни и путешественники, заглянувшие на огонек, шумно галдели, запивая вином свежие новости. Никто не обращал внимания на трех мужчин, сидевших за дальним столиком у стены: трактир стоял у торгового тракта, мало ли кто заехал пропустить кружку другую после утомительного пути? Поэтому Гилберт, Франциск и Антонио выбрали именно «Кабанью голову», чтобы просаживать деньги. Хозяин, конечно, знал кто они, но не пытался вызвать стражу. Зачем лишаться щедрых посетителей ради того, чтобы жирный судья получил награду за их головы? К тому же, помогая разбойникам сбыть чужое добро, трактирщик неплохо зарабатывал. Все были довольны.

Гилберт залпом выпил вино и, грохнув об стол пустой кружкой, потянулся за бутылкой.

Но она оказалась пуста, постукивания по донышку позволили добыть лишь две капли, медленно сползшие в кружку.

- Эй, еще вина! – зычно крикнул Гилберт.

К ним подлетела румяная, пухленькая служанка.

- Прошу, господа, - она с улыбкой поставила на стол две бутылки и забрала пустую.

- Какая ты расторопная, молодец! – Антонио похлопал девушку чуть пониже спины. Та ойкнула, с притворной строгостью погрозила ему пальцем.

- Ай-яй-яй, а вы шалун, господин. Куда руки тянете?

- Прости, просто ты такая кругленькая и румяная, что я принял тебя за булочку, – Антонио невинно улыбнулся, - вот и решил проверить мягкость. Я люблю сладкие булочки.

- Может у вас и получится полакомиться, - игриво посулила девушка и упорхнула к другому столику, где требовали выпивку.

- Милашка, - протянул Антонио. – Как раз в твоем вкусе, Гилбо.

Гилберт скользнул равнодушным взглядом по пышной груди служанки, которая так и выпирала из-под белой кофты с глубоким вырезом – вот-вот вывалиться. Да, определенно в его вкусе: есть за что подержаться. Вот только желания ее телеса уже не будили. Нет, нет, не то было ему нужно. Перед мысленным взором мелькнула стройная фигурка, взметнулись рыжие локоны…

- Зря стараешься, Тони, - насмешливо произнес Франциск. – Бедный Гилбо отдал свое сердце зеленоглазой нимфе. Эх, пропал наш атаман, пропал.

- Франц, прекращай эти шутки, - зло буркнул Гилберт. – Уже давно не смешно. Достал. Придумай что-нибудь другое.

Но на самом деле Байльшмидта злило все не то, с какой настойчивостью Бонфуа поддевал его историей с Эржебет, а то, что он был абсолютно прав. Гилберт так и не смог забыть графскую дочь.

Он надеялся, что со временем наваждение рассеется, ее образ затеряется среди кутерьмы его обычной жизни: драк, погонь и попоек. Но прошел месяц с их встречи, а охватившая Гилберта болезнь все не проходила. Становилось только хуже. Изумрудная зелень заполняла его сны, мелодичный голос звучал в ушах. Он вспоминал каждое мгновение, которое они провели вместе, каждую делать, каждое слово, испытывая странное наслаждение, сдобренное болью.

Гилберт чувствовал себя пойманным, Эржебет приковала к себе его невидимыми цепями. Это приводило его в ярость, ведь свобода была для него дороже жизни. Но в то же время в душе поселилось приятное, теплое чувство, которого он раньше не знал.

- Послушай, Гилбо, если тебе так нравится Эржебет, зачем себя изводить? Отправляйся к ней, - вдруг предложил Антонио.

Байльшмидт поперхнулся вином.

- Чего?

- Точно, точно, - поддержал Карьедо Франциск и продекламировал вдохновенно, точно отрывок из поэмы. – Под покровом ночи ты заберешься к ней на балкон с букетом полевых цветов, которые собирал на лугу при свете звезд…

- Эй, я никуда не полезу! Я вам что, герой любовник?! – всполошился Гилберт. – Нет, нет, нет!

- Да, да, да! – передразнил его сияющий Антонио. – Ты можешь спеть ей серенаду. Ради такого случая я даже одолжу тебе гитару. Девушки любят песни.

- Отличная мысль, Тони, - поддакнул Франциск. – Я, заботясь о своем несчастном, изнемогающем от любви друге, уже вызнал у слуг усадьбы Хедервари, где комната Эржебет. Так что все готово. Можно отправляться хоть сегодня.

- Я сказал, нет! – Гилберт закричал так, что на них стали оборачиваться другие посетители.

Франциск и Антонио дружно взглянули на атамана, и в их каверзных улыбочках, в хитром блеске глаз он прочел свой приговор. Эти двое не угомоняться, пока не притащат его под окна Эржебет. С букетом и гитарой.

- Я не буду участвовать в ваших дурацких затеях, - твердо заявил Гилберт, решивший отбиваться до конца.

- Еще как будешь, - ласково пообещал Франциск.

- Мы же стараемся ради тебя! – пропел Антонио.

Гилберт сглотнул и потянулся к эфесу сабли…

В итоге совместными усилиями Франциск и Антонио все-таки его уговорили. Байльшмидт сопротивлялся долго и упорно, но скорее для вида. В душе у него все пело при мысли о встрече с Эржебет. Но не мог же он сам взять и пойти к ней? Прибежать как влюбленный идиот! А тут он как бы и не при чем – его уговорили друзья. Он не догадывался, что приятели давно разгадали его нехитрую игру и, зная упрямого атамана как облупленного, уговаривали его не боясь получить удар саблей.

Вечером следующего дня они заняли наблюдательную позицию в парке, который окружал роскошную усадьбу Хедервари. Среди густых кустов, которые по заветам английского садового искусства росли, не зная ножниц, легко было спрятаться.

Гилберт наотрез отказался от гитары и цветов, но его приятели все равно остались довольны, веселясь, как проказливые школяры.

- Вон ее окна, на втором этаже, с голубыми портьерами, - наставлял Франциск.

- Ты уверен? – хмуро осведомился Гилберт. – Не хватало еще мне вместо Эржебет залезть к ее маменьке.

- Тогда ты тоже в накладе не останешься. Я видел госпожу Хедервари - дама в самом соку, - подмигнул ему Франциск.

Гилберт бросил на него зверский взгляд, и Бонфуа замахал руками в притворном ужасе.

- О, пожалуйста, не убивай меня, Великий Атаман! Я клянусь, это ее окна!

Байльшмидт решил, что дальнейшие разговоры ни к чему не приведут и, выбравшись из кустов, подошел к дому. Он снял с пояса веревку, на конце которой был закреплен железный крюк. Размахнувшись, он метнул крюк, и тот уцепился за край балкона. Гилберт подергал веревку, проверяя надежность, поплевал на ладони, и полез.

Он буквально спиной ощущал полные озорства взгляды Франциска и Антонио.

- Если что, мы тебя поймаем, - несся ему вслед шепот. - Давай, давай, Гилбо, принцесса ждет!

Гилберт чувствовал себя полным идиотом. Несколько раз он был готов плюнуть на все, спуститься вниз и уехать, забыв об Эржебет. Но он понимал, что не сможет забыть, и осознание этого гнало его вперед.

Он быстро забрался по веревке, перелез через балкон и оказался перед стеклянной дверью. Она была не заперта, Гилберт осторожно проскользнул в комнату. В камине горел огонь, пытаясь разогнать полумрак, неровный оранжевый свет выхватывал из темноты мебель, обрисовывал резкими мазками. Байльшмидт сразу заметил закрытую пологом кровать у дальней стены. Он живо представил, как Эржебет мирно спит, точно спящая красавица.

«Тьфу, Франц, чтоб тебя, задурил мне голову своей романтической дребеденью».

Но мысль о том, чтобы разбудить Эржебет поцелуем накрепко засела в голове Гилберта. Крадучись, он направился к кровати, но успел сделать только пару шагов.

Гилберт замер: в спину уперлось нечто, подозрительно похожее на дуло пистолета.

- Стоять, - твердо приказал тихий голос. - Повернись. И держи руки так, чтобы я их видела. Будешь дурить – выстрелю, не сомневайся.

Гилберт и не собирался дурить, потому что не узнать это мягкое контральто было невозможно. Он медленно повернулся и взглянул на Эржебет.

- Ты?! – она изумленно охнула и опустила пистолет.

На ее нежных щеках выступил румянец, но скорее всего во всем были виноваты отблески огня. После секундного замешательства Эржебет приняла строгий и отстроенный вид.

- Какого черта ты тут делаешь? – грубовато спросила она.

Гилберт и хотел ответить, но мысли разлетелись стаей испуганных воробьев. Подумать только, он, бравый атаман разбойников, который никогда не лез за словом в карман, робеет и не знает, что сказать! Почему эта девица так действует на него? Он просто стоял и смотрел на Эржебет, любовался точеным носиком, чувственно изогнутыми губами цвета спелой вишни, острыми скулами… Только сейчас, увидев ее, он осознал, как сильно скучал по ней. Хотелось обнять ее, прикоснуться, почувствовать под пальцами шелковистую кожу…

- Ладно, давай сделаем так, - заговорила Эржебета, не дождавшись ответа, голос ее звучал напряженно и неуверенно. – Я не буду звать на помощь и позволю тебе уйти, как ты позволил мне. Тогда мы будем квиты… Можешь даже взять с собой какую-нибудь золотую безделушку или драгоценность. Все настоящие, не сомневайся, ты хорошо выручишь за них.

- Мне не нужны драгоценности, - сипло выдавил Гилберт. – Я пришел не грабить… - он на мгновение замолчал и закончил с тяжелым нажимом. – Я пришел к тебе.

Прорвав плотину, слова полились рекой. Никогда еще Гилберт Байльшмидт не говорил так вдохновенно.

- Не знаю, что ты со мной сделала, чем приворожила, но только теперь не могу я жить как прежде. Раньше у меня была лихая драка, блестящее золото, хмельное вино и женщины, готовые на все. Я был свободен и делал, что хотел. А теперь… На прошлой неделе мы с парнями взяли обоз какого-то графа. Ожерелья из брильянтов, рубинов, изумрудов, шелка и бархат… Ничего не радует. Сбыли мы все это, и я напился. Но вино потеряло вкус. Пошел я к девкам, но их ласки осточертели. Все ты перед глазами стоишь!

Его речь мало походила на нежное признание в любви, он говорил с надрывом и болью, с темной, всепоглощающей страстью.

- Да чтоб тебя!

В сердцах Гилберт ударил кулаком по стене, цветы на шелковых обоях словно смялись под его костяшками.

Он решился посмотреть на Эржебет. Она застыла, широко распахнутые глаза на ее бледном лице казались провалами в черные озера

- Что… как же… ты, - сбиваясь, начала она, но замолчала.

Подбирая слова, она провела кончиком языка по губам. Чуть приоткрытые, влажно блестящие в свете камина. Ее губы манили, призывали попробовать их сладость, впиться, точно в сочный плод.

Гилберт не смог побороть искушение, да и не стремился. Он шагнул к Эржебет.

Их поцелуй был похож на прыжок в пропасть. Восторг, сводящий тело экстаз, стремительный полет. До свиста в ушах, до звона в голове. Гилберту было так хорошо, что происходящее просто не могло быть реальностью.

Эржебет выстрелила.

Пуля отрикошетила от стены, попала в люстру. Жалобно звякнул хрусталь, громоздкая конструкция закачалась и рухнула вниз. Раздавшийся грохот наверняка слышали во всем доме. Во все стороны брызнули осколки.

Гилберт действовал молниеносно, схватил Эржебет в охапку, повалил на ковер и закрыл собой. Хрустальный дождь пробарабанил по его спине, но кожаная куртка защитила от царапин. По комнате резким дребезжанием разнеслось эхо, а затем все стихло.

Гилберт осторожно приподнялся на локте и взглянул на Эржебет.

- Ты что творишь?! – раздраженно выдохнул он.

- Я случайно спустила курок, - сдавленно прошептала она.

- Нечего за пистолет хвататься, если обращаться с ним не умеешь, - проворчал Гилберт.

- Это все ты виноват! – выпалила Эржебет. – Ты… ты…

Она задохнулась, и Гилберт заметил, как пылают ее щеки. Она вся горела, вдруг со всей остротой он ощутил тепло ее тела. Он все еще прижимал ее к полу и был к ней так близко, что чувствовал стук ее сердца, словно держал его в руках.

Весь мир растворился, Эржебет стала для Гилберта центром мироздания. Он склонился к ней, легко-легко коснулся губами ее шеи. Она затрепетала, как пойманная в силки птица.

- Не… надо, - беспомощно, с мольбой произнесла она. – Это неправильно… Я…

Но противореча своим словам, она скользнула маленькими ладошками по его спине в робкой ласке.

Послышался топот ног, дверь в комнату распахнулась. На пороге появились два дюжих лакея, за их спинами маячило испуганное лицо служанки.

- Выстрел! Я слышала выстрел! И грохот! – верещала она.

С секунду слуги таращились на лежащих на полу Гилберта и Эржебет, а затем события понеслись вперед как упряжка испуганных лошадей.

- Госпожа!

Лакеи с криком кинулись вперед и оттащили Гилберта от Эржебет.

- Ах ты паскуда! Выродок! Госпожа, вы не пострадали? Сейчас мы его!

Тяжелый кулак врезался Гилберту в живот, он согнулся пополам от боли, но смог пнуть одного из слуг в колено. Завязалась потасовка, служанка надрывно визжала, Эржебет бегала вокруг дерущихся, пытаясь разнять их.

- Прекратите! Я приказываю! Лайош, Иштван, отпустите его! – кричала она.

Вбежали еще двое лакеев, совместными усилиями они заломили Гилберту руки за спину и заставили опуститься на колени.

- Мразь!

- Отойдите, госпожа!

- Прекратить!

- А-а-а-а, вор, убийца!

- Что здесь происходит? – властный голос легко перекрыл шум.

Все застыли, будто подчинившись заклинанию. В комнату вошел высокий мужчина с роскошными рыжими усами.

- Господин, этот бандит напал на госпожу! – пискнула служанка.

- Отец, я все могу объяснить, - встряла Эржебет.

Граф Хедервари, больше известный как Ференц-Зверюга, не обратил на дочь никакого внимания и взглянул на Гилберта, как на таракана, которого собираются раздавить.

- В подвал его, - холодно распорядился он.

- Но отец…, - начала Эржебет.

- С тобой мы позже поговорим, - голос Ференца-Зверюги не сулил ничего хорошего.

Лакеи подняли Гилберта на ноги и вывели из комнаты. Пока дверь за ним не закрылась, он не отрывал взгляда от лица Эржебет. В ее глазах застыла мука.

Гилберта притащили в сырой, пропитавшийся запахом плесени, подвал и заперли в узкой комнатушке. Тяжелая дубовая дверь выглядела очень надежной, и, когда снаружи щелкнул замок, Гилберт понял, что попался. Граф Хедервари скоро узнает, кто он, и знаменитый разбойник понесет наказание.

«Черт возьми, так глупо попасться, из-за бабы».

Но сам не понимая почему, он не чувствовал в душе злости. Его переполняла безудержная радость, совершенно неуместная для обреченного на смерть. Вкус губ Эржебет, тепло ее тела – пусть ненадолго, но он был рядом с ней, и она ответила ему взаимностью. Ради такого стоило рискнуть головой.

- Влюбленный идиот, - процедил Гилберт сквозь зубы и улыбнулся. – Точно идиот.

Он присел на соломенный тюфяк у стены и уставился в потолок, синяки, оставленные кулаками лакеев, начали ныть. В голове всплыли образы близких: отец – суровый бюргер, трудяга и скряга, всегда собранный и строгий брат, ловелас и хитрец Франциск, наивный весельчак Тони. На смену им пришли яркие картины драк и веселых пирушек. Гилберту стало жаль своей вольной жизни, но смутно он понимал: то, что он испытывает к Эржебет, гораздо дороже постылой свободы. В душе не было страха, а лишь спокойное тепло.

Сквозь зарешеченное окошко в двери проникал слабый свет висевшего в коридоре факела, Гилберт наблюдал, как колеблются на стене его темницы тени. Время для него остановилось, он задремал, во сне снова переживая чудесные мгновения поцелуя. Затем проснулся, прошелся по камере.

«Интересно уже утро или день? Сколько часов прошло?»

Гилберт захотел есть, он забарабанил в дверь, но никто не пришел.

- Вот сволочи, еще и голодом морят, - проворчал он, снова садясь у стены. - Дали бы пожрать напоследок.

Наконец, через бесконечно долгий промежуток времени в замке заскрипел ключ.

Гилберт подкрался к двери и замер. Появилась надежда и зыбкий план: врезать как следует вошедшему слуге и сбежать.

Дверь открылась. На пороге стояла Эржебет. Она выглядела изможденной, горбилась, словно от непомерного груза, под глазами залегли тени.

Гилберт бросился к ней.

- Быстрее, твои друзья ждут тебя с лошадьми в саду, - быстро проговорила она и добавила торжественно, точно молитву. – Жизнь за жизнь. Мой долг уплачен.

Ее слова задели Гилберта.

- Жизнь?

Он рассмеялся горько и зло.

- Какая это жизнь. Ты забрала мою жизнь. Зачем она мне без тебя? Лучше бы твой папаша меня вздернул.

Тонкие руки обвили его шею, нежные губы накрыли его рот. Эржебет целовала его жадно, требовательно, будто в его дыхании заключалась ее жизнь. Гилберт едва успел понять, что происходит, как она отстранилась.

- Через месяц я выхожу замуж, - потухшим голосом произнесла Эржебет. – Я была помолвлена с наследником графа Эдельштайна еще в детстве. Это очень выгодный брак… А теперь уходи, атаман.

Но после такого Гилберт бы ни за что не ушел. Окрыленный, переполненный счастьем он схватил Эржебет за руку.

- Бежим со мной, - с жаром предложил он. – Ты ведь не хочешь замуж. Вместе мы…

- Нет, - ее голос был тверже клинка и резал его плоть. Он сразу понял, что она не отступиться от своего решения.

Эржебет вывела Гилберта из подвала, через кухню в сад, по дороге им не встретилось ни одного слуги. На улице сгустились сумерки, Байльшмидт просидел взаперти почти сутки. В саду их ждали сидящие в седлах Франциск и Антонио, последний держал под уздцы вороного Гилберта.

Карьедо облечено рассмеялся.

- Фух, Гилбо мы уже думали, придется брать усадьбу штурмом, чтобы тебя вызволить.

- Спасибо за помощь, мадмуазель, - Франциск приподнял шляпу и улыбнулся Эржебет. – Без вас наш атаман бы пропал. Ты как, Гилбо? Не ранен?

- В порядке, - коротко ответил Гилберт, забираясь в седло.

Эржебет наблюдала за ним, в ее сухих глазах застыли осколки битого зеленого стекла.

- Прощай, - сказала она. – Я буду помнить тебя всегда. Вот, возьми на память.

Она протянула Гилберту простое золотое колечко, но он отвернулся.

- Я же говорил – мне не нужны драгоценности. Лучше подари своему жениху.

И он пришпорил коня.

Друзья скакали во весь опор, понимая, что Гилберта скоро хватятся и пошлют погоню. Бешеная гонка продолжалась всю ночь, только когда забрезжил рассвет, и впереди показалась кромка знакомого леса, они сбавили ход, позволив взмыленным лошадям отдохнуть.

- Славное приключение вышло, - весело произнес Антонио. – Слава Богу, малышка Эржи помогла, но даже без нее мы все равно тебя бы вытащили, друг.

- И как она? – Франциск прищурившись, взглянул на Гилберта. – Хороша, наверняка. Девственницы это не продажные девки. Шлюхи заляпаны, истрепаны постоянным использованием, как повседневный камзол. А невинные девушки точно парадный костюм. Чистые и свежие. Ах, нежная кожа, которой никогда не пачкали руки другого мужчины… Атласная, упругая… Ты можешь научить ее всему, и она будет примерной ученицей…

- Заткнись! – голос Гилберта больше напоминал звериное рычание. – Заткнись, Франц, или клянусь, я сверну тебе шею!

Друзья недоуменно уставились на него, с лица Бонфуа мгновенно слетела маска дамского угодника, он стал необычайно серьезным.

- Так значит, ты не просто развлекаешься? Мы то думали получится интересная затея… А ты влюбился по-настоящему? Настолько сильно? – Франциск взглянул на Гилберта в упор и в его голосе не звучало обычного легкомысленного веселья. – Скверно. Очень скверно.

- Почему? – изумился Антонио, улыбнулся светло и радостно. – Любовь – это прекрасно! Я рад за тебя, друг.

Он ободряюще хлопнул Гилберта по плечу, тот недовольно отбросил его руку.

- Ничего прекрасного, - Франциск помрачнел, Байльшмидт еще никогда не видел этого повесу таким строгим и собранным. – У вас нет будущего, Гилбо. Подумай кто ты, и кто она. Эржебет не станет размениваться на разбойника с большой дороги. Поверь мне, я разбираюсь в женщинах. Есть дворянки, которые ради любви готовы бросить все, такие сбегут с возлюбленным не колеблясь, даже если он – последний нищий. А твоя Эржебет гордая, честь семьи для таких превыше всего. Она может ненадолго предаться страсти, но твоей не станет никогда. Она вскоре пожалеет о своей слабости, оставит тебя с разбитым сердцем и с гордым видом мученицы пойдет под венец с человеком своего круга… Вообще, от любви одни проблемы. Она делает тебя слабым, зависимым от капризов женщины. Они играют нами, а потом выбрасывают…

Франциск замолчал, взгляд его затуманился, он смотрел на Гилберта, но видел что-то свое. Байльшмидт задумался, представив обрисованную другом картину. Да, конечно, все так и будет. А он просто дурак.

- Послушай моего совета, забудь о ней, - резко произнес Бонфуа. - Сходи в трактир, напейся, хорошенько подерись и трахни смазливую шлюшку, а лучше двух. И забудь, забудь о своей графиньке.

- Какой ты циничный, Франц, - сокрушенно произнес Антонио.

- Я не циничный, а разумный, - Бонфуа снисходительно улыбнулся. – В нашей жизни будет еще столько женщин. Зачем изводить себя из-за одной? Моногамия вредна для здоровья!

- Вот и нет, - с жаром возразил Антонио. – Если ты сам никого не любишь, то и тебя не полюбят. Закончишь жизнь в одиночестве.

- Будто ты нет.

- Неа, - Карьедо мечтательно прищурился. – Вот поднакоплю еще деньжат и вернусь в Андалусию. Там ждет моя Кьяра. Мы купим маленькую ферму, будем выращивать помидоры… И у нас будет куча ребятишек…

- А ты расскажешь Кьяре о Лауре, Марте, Лузие, Амелии и прочих милых дамах? – невинно осведомился Франциск.

- Еще чего! Ей об этом знать вовсе не обязательно, а то с ее крутым норовом буду я есть помидоры с Архангелом Петром, - Антонио весело рассмеялся.

Гилберт слушал болтовню друзей и медленно свирепел. Его раздражали их попытки советовать, лезть ему в душу. Умудренный опытом тон Франциска, беззаботный смех Антонио – бесило, все страшно бесило.

- Без вас разберусь, - прорычал он. – Тоже мне советчики, мать вашу.

Антонио и Франциск переглянулись.

- Гилбо, мы же хотим, как лучше, - Карьедо робко улыбнулся.

- Хоть ты и редкостная скотина, но мы – друзья, - поддакнул Франциск.

Гилберт только махнул рукой и пустил коня в галоп.

запись создана: 16.07.2013 в 10:30

@темы: фанфик, APH

---

Хм, мне это только кажется, или в этом году ФБшные выкладки стали чаще? О_О Я только успела посмотреть арты, как уже мини появились.

Как всегда краткий обзорчик, по мере "выхода" мини будет дополняться.

1. Хета - ДЖЕН ЭТО ХОРОШО (да это такая шутка с капсом и фарзой). Много хорошего дежна, собственно джен по Хете я люблю особо, даже больше гета, ибо гет я напишу себе сама сколько угодно, а исторический джен у меня получается хуже. В общем - хорошая выкладка, мне понравилась больше драбблов)

2. Коломбо - Спасибо Рикки, что посоветовала мне их читать. Маленький фандом, тексты вроде такие простые, но западают в душу. Остается какое-то ощущение светлой грусти. Эх, лейтенант - герой моего детства... Миссис Коломбо Т_Т Т_Т Т_Т

3. Однажды в сказке - хорошо, но если честно оформление вылкдаки впечталило меня больше текстов Но я все равно буду за ними следить, ибо в каноне много гета)

4. Гетман - замечательные сказки, выдержанные в стилистике украинских преданий, ммм *___* Рекомендую. И даже восстание в Венгрии осветили - прямо почесали мою любимую тему.

5. Ирландия - суровые женщины стали еще суровее - по-моему даже для этого левела малость жестковато О_О Хотя Кухулину так и надо, вот честно. Все герои эпоса на поверку оказываются м...и. Вспомнить хотя бы Геракла... Кстати, у них есть неожиданный текст про... *барабанная дробь* Ельцина! О_О Советую почитать хотя бы ради интереса.

6. Очень понравилась соционика, простые жизненные тексты, местами грустные, но правдивые. Понравилось особенно "Пожелай!" милый, ненавязчивый юмор.

7. Фандом Снежной королевы - читала с удовольствием. Мне нравится, что в каждой выкладке они стараются соблюсти баланс: есть гет, слэш, джен и фем. Это соответствует моему представлению о справедливом разделении тем и логике вообще. Потому что так правильно, всего должно быть поровну. Уже за одно это хочется за них голосовать. Еще нравится разнообразие тем, была и фантастика, и повседневность и переосмысление сказки. Рекомендую ознакомиться.

8. Дисней - прочитала у них сказку о Красавице и чудовище наоборот, с гендерсвичем. На самом деле эта история в варианте гендерсвич - мой лютый кинк. Текст не сказать, что прямо шик-блекс, но мне понравилась сама идея.

9. Утена - О_О и еще раз О_О Там есть тааакой сюрный текст, всем любителям нестандарта, даже если вы не знакомы с аниме - стоит почитать ("Королевская кровь". Выносит мозг далеко и надолго. Ну и да был текст по моей отпшке и даже с ХЭ. Моя рад-рад В жопу мелкую стерву Шиори

10. Фейт - уж на что я не придираюсь сильно к текстам, но в единственном тексте, что я читала было столько опечаток, что это уже стыдно. Начисто отбило желание читать остальную выкладку.

11. Зена - тексты вроде хорошо написаны, образные, но как-то не цапанули, вот не знаю почему.

@темы: ФБ